Владимир Плютинский – это целая эпоха украинского АПК.

Полвека его имя овеяно легендами и славой. В СССР первым и лучшим был колхоз «Дружба народов» в Крыму, вторым – «Зоря» с Ровенщины, детище Владимира Плютинского.

Он возглавил колхоз в 1951 году и с того момента штурвала не бросал. Тогда же начало строиться и село.

Дважды Герой Социалистического Труда, депутат Верховных Советов едва ли не на постоянной основе, почетный академик, лауреат десятков разных званий, автор нескольких книг, Владимир Антонович Плютинский и сейчас, в 82-летнем возрасте, сохраняет вес и авторитет в аграрных и политических кругах. Многие аграрии называют его учителем

Я приехал в село Зоря около полудня. Дорога от трассы к селу идет вниз и на взгорок, а вдоль него – тронутое недосмотром, но все еще красивое большое здание гостиницы, многоквартирные жилые корпуса. Щедро убранные зеленью, эти здания навевают воспоминания о хороших советских курортах, есть в них какая-то несоветская легкость. Да и село несоветское. Я остановился на просторной центральной площади, образованной Дворцом культуры, зданием сельсовета, торгово-развлекательным комплексом, – дискотека, универмаг, ресторан, – и с изумлением разглядывал монументальный памятник, бронзовый бюст на гранитной колонне. Логично было бы, если бы это оказался памятник Климу Ворошилову, чье имя носил всегда колхоз «Зоря». Но памятник оказался Владимиру Антоновичу Плютинскому, дважды Герою Соцтруда.

Я осмотрел великолепный, богатый экспонатами музей колхоза, где, среди прочих исторических реликвий, есть озвученная панорама села, – сначала видишь объемную картину сумерек, в которых мерцают коптилками глинобитные хатки и поскрипывают телеги, а потом – солнце заливает ландшафт, и под бодрую трудовую песню встают корпуса зданий, разливаются асфальтовые дороги, в общем, встает заря коммунизма.

Это село так и выглядит, как отдельно взятый пункт победившего коммунизма. На холме – величественный мемориал погибшим жителям окрестных сел. Основанная в 1951-м, Зоря войны не знала. И ее жители не так давно разбили все парковые фонари и сперли плиты из цветного металла с именами погибших. Так поступили они со всем, что было недостаточно крепко привинчено или охранялось не круглосуточно. Сейчас вроде бы кое-что поправили. Плиты заменили на менее привлекательные в коммерческом смысле решения.

В селе Зоря люди не поняли, что с недавних пор они – хозяева своего села и своей жизни. Они все еще считали, что в селе один хозяин.

Правительство, которое кинуло

Владимир Антонович – приветлив и для своих лет вполне энергичен. Мы присели в кабинете, который вызывал ностальгические воспоминания о райкоме партии, откупорили бутылку местной минеральной воды «Зорянська». Перед мои приездом в «Сільських вістях» вышла статья Владимира Антоновича. В ней – жесткая картина разоренного АПК, беспощадная и справедливая критика государственной политики: либерализацию экономики в сельскохозяйственном производстве государственные люди трактуют как полное бездействие госструктур в отношении агросектора. Крутись, кто как может, кто как хочет.

– Я прочел вашу статью, – обратился я к Плютинскому. – Понятна ваша логика и ваши тревоги. Но – что делать, скажите людям? Ведь ситуация не изменится, правительство не переродится. На смену ему придет другое, но ведь не факт, что оно будет лучшим… Ведь вы можете сказать, что делать. Ваше хозяйство прожило несколько жизней, очень разных.

– Да, я руковожу им уже 57 лет. Я сеял здесь пшеницу лет 15, потом уже начал строить. Работали тяжело. Платили 8 копеек на трудодень, а коробок спичек стоил 20 копеек. Росли медленно. Я много учился, много ездил по стране. Добрался аж до Узбекистана, к знатному земледельцу, трижды Герою Соцтруда. Меня интересовало все: и как он хозяйствует, и за что получил столько высоких званий. Много бывал за рубежом, «Зоря» вела совместную деятельность с десятками известных западных компаний.

Колхоз «Зоря» был по-настоящему могуч и славен. И уже в советские времена по сути своей вырос в полноценный концерн холдингового типа, который далеко ушел от статуса сырьевого производителя.

– Мы пошли в переработку и построили завод продовольственных товаров.

– Консервный, то есть?

– Вот именно. И очень быстро уперлись в проблему: банку достать невозможно. И тогда построили завод стеклотары. О, за нашей банкой тут пол-Союза в очередях стояло… Для животноводства создали завод по производству кормовых премиксов, для растениеводства – калибровочный семенной завод, для кукурузы. Много работали с зарубежными фирмами. По семенам – с «Пионером», по стеклотаре – с немецкой компанией «Комровски и К». С немцами же строили мясокомбинат.

Завод стеклотары едва не сгубил «Зорю». Как-то приехал глава правительства, Масол, и порекомендовал (распорядился практически): реконструируйте это производство по лучшим европейским технологиям. А деньги? Последовал ответ хозяина всей страны: дадим кредиты под правительственные гарантии. Взялись реконструировать, и в итоге, когда в предприятие уже было вложено 35,7 миллиона долларов, правительство (которое уже сменилось, конечно) прекратило финансирование объекта.

В отношениях с партнерами в рыночной экономике всегда присутствует риск невыполнения обязательств, а уж в отношениях с государством… Риск многократно возрастает, и рыночные агропромышленники немало усилий прилагают к тому, чтобы с государством никаких дел не иметь. Плютинский жил и хозяйствовал в тесном взаимодействии с государством несколько десятилетий. И только в последние годы начал менять свои принципы.

– А какие сейчас помехи в работе?

– Сейчас нередки случаи, когда пытаются уничтожить агрофирму, захватить ее имущество и земли. В отношении «Зори» эта деятельность ведется уже много лет. Ходят по людям, льют грязь на меня… Недавно газета опубликовала данные обо мне, будто у меня есть 98 миллионов долларов (речь идет о публикации «Комментариев» о региональных миллионерах). Да все, кто меня знает, не поверят в то, что у меня такие деньги могут быть. И я доволен, что у меня их нет. Хотя я мог бы иметь… Ну, не 98 миллионов, но миллионов пять-десять. Вот предлагал как-то один поляк: пане Плютинский, у меня есть низкокачественный куриный фарш. Давайте из него делать колбасу и продавать в Украине, через год мы будем иметь по два миллиона долларов. Я подумал – и отказался. Он удивился: почему??? Я отвечаю: ну привезешь ты мне в дипломате два миллиона долларов, куда я их дену? Дома под подушку? Не годится. В банк, незадекларированные? Тоже не пойдет. Ну что я с ними буду делать? И отказался. Я и на миллионеров смотрю, не понимая их: ну зачем тебе миллиард? Ну зачем, чтобы твоя жена покупала за 170 миллионов дом в Англии? Ну за миллион, ну за два. Но не за 170!

Урожай без удобрений

Видя, что разговор нужно возвращать в рабочее русло, я поинтересовался ходом и результатами уборки.

– Уборка очень тяжелая, – посетовал Плютинский. – Я не знаю, чем она может закончиться.

С хранилищами проблемы, с техникой проблемы. Что говорить о зарубежной технике? Мне производитель плугов отечественный говорит: Владимир Антонович, у нас не из чего плуг сделать. Мой плуг весит 1100 кг, а норвежский – 650 кг. Гидравлика трактора МТЗ не выдерживает такой нагрузки. В космос самые передовые решения предлагали, производители, а для села – металла у нас нет, такого, какой есть в Норвегии. У нас в хозяйстве 84 трактора, а надо бы 12-13 тракторов, таких как Саsе.

– А вы разве плугом еще пользуетесь?

– Нет, у нас культивация, лущение, только поверхностная обработка. Хотя наши почвы очень богатыми не назовешь. Сколько стоит литр дизтоплива? – это же немыслимо. Государство, государство должно брать это на себя! – с жаром говорит Плютинский. – США в позапрошлом году продотировали своих фермеров на 39 миллиардов долларов! Сколько в этом году – не знаю, еще не смотрел… А у нас полный разлад. Нет паритетности цен, на зерно, на молоко. У нас было молока 1660 центнеров, а сейчас мы производим 400 центнеров. Что касается зерновых, мы применяем только украинские сорта, «Поліська 90», «Столична», «Ятрань», «Фаворитка», «Смуглянка», «Золотоколоса», «Миронівська 67». Они отлично районированы для нас. Сеем элиту, работаем с институтами и Академией.

– А свое семенное производство, по кукурузе, почему оставили?

– Почему я продал семенной завод? Да когда начали уничтожать животноводство, спрос на кукурузу упал. Завод стоял три года. Это сейчас кукуруза потихоньку поднимается. Но и новый хозяин долго не мог ничего с заводом поделать, даже через год предлагал – Владимир Антонович, купи у меня его обратно за полцены. Но сейчас у него начинает получаться. Многих заводов у «Зори» уже нет. И наш когда-то знаменитый завод продтоваров сейчас используется под складские нужды, да еще хлеб там выпекаем. Такая политика…

Почему у нас министерство называется министерством аграрной политики? Почему у железной дороги – министерство транспорта, у других отраслей – тоже прямо по названиями отраслей, а у нас – министерство аграрной ПОЛИТИКИ? ( И вправду – почему? Почему бы ему не быть министерством аграрной экономики или министерством аграрного комплекса, – подумал я.)

– И что собираете в этом году, какие обжинки?

– Урожайность в этом году у нас по ранним зерновым 29-30 центнеров, по рапсу – 19 центнеров. Это без удобрений. Я в этом году совсем не давал удобрений, нечего было давать! И сейчас нас уже известили, кредиты – под 25%… В Советском Союзе такого не было.

А я теперь даже и не знаю, хорошо это или плохо, 19 центнеров рапса без удобрений. Те, кто вырастил 45 центнеров с большими инвестициями в землю, тоже ведь сидят пригорюнившись.

– У меня долгов за дизтопливо… – Плютинский назвал цифру. Я сочувственно покачал головой, не вполне все же понимая, много это или немного. Понятно, что для «Зори» – немало.

Человек, к которому прислушиваются

– В последние выборы я не пошел в депутаты и очень правильно поступил. Ну что толку быть депутатом, если Верховная Рада не заседает, а бастует? Я был 38 лет депутатом Верховного Совета, да кем я только не был… Я только Брежневым не был. Нередко ко мне прислушивались руководители страны. А иногда не прислушивались. Как-то Кучма вызывает меня и говорит: «Владимир Антонович, хочу Ющенко премьером поставить». – «Не будет он работать, не сможет».

Услышав такую оценку, Президент Украины явно расстроился, он-то ожидал поддержки своего решения, хотел в нем утвердиться. А я Ющенко знаю давно… Он хороший человек. Но как руководителя я его оцениваю иначе. И через некоторое время, встретившись с Кучмой за биллиардом, я услышал от него: «Владимир Антонович, ну откуда ты знал, что из Ющенко не получится премьер?!»

В Советском Союзе наш колхоз зарабатывал в день столько, что мог купить грузовик ЗИЛ.

– Вы можете попытаться определить, что было основным фактором расцвета «Зори» в Советском Союзе?

– Первое, шо главное… – поплыл по реке памяти Владимир Антонович. – Был у нас секретарь Мозговый, он приехал и беседовал со мной на тему: как сделать, чтобы колхоз был в числе лучших в стране? А я к тому времени уже поездил по хозяйствам, понимал, как нужно работать. Разговор продолжился в официальной обстановке, и я сказал: товарищи члены Политбюро, товарищи члены райкома, вы спрашиваете, чем помочь мне. А ничем не помогайте. Только не мешайте мне сделать колхоз лучшим. И тогда последовала директива, которая запрещала партийным работникам приезжать в колхоз с инспекциями, проверками, я получил зеленый свет. Поехать ко мне партработники могли только с личного разрешения первого секретаря.

– Значит, вам просто поверили и не мешали?

– Да… А потом меня как-то из партии исключили.

– ???

– Да, звонит как-то мне один Герой Соцтруда и говорит: а ты знаешь, из партии исключили. Спрашиваю: кого? Отвечает: меня, тебя и еще одного Героя Соцтруда. Ты, говорят, с Хрущевым знаком, попытайся что-то сделать. Ну как я с ним знаком… Когда-то проехали несколько километров по полям вместе, поговорили. В общем, в партии нас потом восстановили.

– А за что исключили?

– За приписки. Но приписывали не мы, это там, наверху, улучшали показатели для общей картины. Тогда ж мы догоняли Америку…

– Хорошо. А в чем, по-вашему, главная проблема «Зори» сегодня?

– В том, что, когда трудно, никто не приезжает, никому нет дела… Государство устранилось от экономических проблем хозяйственников. Сколько у меня было недоброжелателей, сколько попыток избавиться от «коммуняки» Плютинского. А вот помощи и поддержки ни от кого не дождался. Вот недавно вел переговоры с «Агро-Союзом» о создании нового молочного комплекса. Что вы думаете? Область не дает участка под коровник! На наших же землях, на наших паях, когда все внутренние вопросы решены… Где это слыхано? Этот коровник должен давать в сутки 100 т молока, а область сегодня дает 92 тонны в сутки. Я еду на Волынь, там через 9 дней получаю разрешение. Потом начинается шум в наших местных органах, когда они узнают о такой ситуации. Да что шум? Когда человек приходит с такой идеей, все должны броситься на поддержку, а у нас никто ничего плохого не делает и ничего хорошего не делает. Вот в чем проблема.

Владимир Антонович генетически настроен на поддержку и опору государства, он сам в своей сущности человек государственный, он больше чем аграрий: он государственный деятель. И вдруг он оказывается государственным деятелем, к которому государство повернулось, мягко говоря, спиной. Оно ко всем повернулось спиной. Но если люди, не знавшие другого отношения государства, приняли это как должное, то государственный деятель Плютинский ранен этим отношением очень больно. Ранен не только он, ранена и «Зоря». Со стороны государства ранена равнодушием, со стороны рынка – ценами и кредитными ставками, со стороны конкурентов и рейдеров – информационными атаками, ранена и изнутри не сумевшей объединиться вокруг идеи коллективной собственности общиной.

– А что нужно, Владимир Антонович, чтобы вернуть «Зоре» былую мощь и славу?

– У нас все-таки сейчас 17000 гектаров. Это позволило бы сильно развить животноводческий комплекс, 10 тысяч голов крупного рогатого скота, 3 тысячи коров, 15000 свиней. Эта программа у нас есть, но реализовать ее в этом году невозможно. Этот год меня сильно оскорбил тем, что я не мог внести никаких удобрений.

Перед отъездом

Мы проехали по участкам хозяйства. Владимир Антонович в свои 82 года сам водит «лендкрузер», аккуратно прокатил меня по территории 15-тысячного элеватора, показал две американских сушилки, автопарк, потом мы проехали по животноводческой территории, поздоровались с зорянскими телятами, коровами и свиньями. Нужно отдать должное, сооружения, оборудование, гигиена здесь на высоком уровне.

И все же во всем увиденном была какая-то надрывность, какое-то напряжение. Да, все это живет, но все дается огромным трудом. «Зоре» очень тяжело. А поднять ее еще тяжелее.

– Вы посмотрите, в Украине сейчас работают и зарабатывают хозяйства, у которых десятки тысяч гектаров. Это прямой путь к коллективной собственности. Когда в стране дергались – помогать фермерам, я говорил им: фермеры не прокормят Украину. Страна у нас еще очень бедна, чтобы развивать фермерское движение, оно требует большой помощи. Потому меня нередко называют идеологом колхозов… В самой коллективной форме организации труда ничего плохого нет, если хозяйство применяет передовые технологии, использует передовую технику.

Мы пообедали в живописном коттеджном комплексе санаторного типа, который построили в лесу для зарубежных специалистов, работавших в «Зоре». Тоже памятное место, здесь выпивали чарку под шмат сала президенты, министры, политики разных стран и народов. Владимир Антонович сидел напротив меня – не бронзовый, не монументальный. Все еще сильный, мудрый, прошедший очень длинный путь. В 16 лет в партизанском отряде он получил серьезное ранение, осколок повредил руку и зацепил позвоночник. Партизаны бросили его, придавленного конем, потом подошла регулярная армия. Те подобрали. А трудовая жизнь началась сразу, как только затянулись раны.

Вокруг шла жатва. Плютинский смотрел мимо меня, и, казалось, сейчас его старые раны ноют особенно сильно, особенно та, душевная, когда бросили свои.

(Опубликовано в №09, 2008 г.)