В начале мая я прыгнул с высоты 2 км на параглайдинге. Я и раньше, представляясь женщинам, за неимением научных званий и высоких титулов отрекомендовывался – «Юрий, горный орел». Но раньше, признаюсь, это были понты, а теперь чистая правда. Мы поднялись на широком «крайслеровском» рыдване на гору, по узкой дороге без обочин, обрывающейся ущельем в сотни метров. И уже одна эта поездочка требовала изрядного мужества. А потом мы стояли на вымощенной плиткой вершине горы, внизу простирались облака.(Опубликовано в №5.2011г.)

Оборудование было настолько хлипким и неубедительным, что страшно стало задолго до полета: плюгавый тканевый ремешок поперек живота и еще два на ногах. И все.

Разбежались, над нами развернулся лепесток парашюта, – и полетели, причем не вниз, а вверх, сначала на высоту 2500 м. Ну что вам сказать… Сильно пожалел горный орел, что в самый нужный момент забыл дома крылья. Два с половиной километра – высота, совершенно несовместимая с человеческим естеством. Оказаться на такой высоте впервые и без технических средств – не слишком комфортно. Воздух ледяной, ветер, а земля внизу – море, острова в нем и очертания полуостровов – напоминает карту, будто летишь не над побережьем, а над земным шаром. Полет продолжался минут сорок. И – парадокс! – на высоте метров в триста было уже совершенно не страшно! Все стало гораздо естественнее, привычнее. На утлом лепестке, на немыслимой высоте, без опоры, без страховки – чем вам не модель современного украинского аграрного бизнеса? К тому же взгляд сверху – это уже стратегия. Видишь то, чего не замечаешь, идя по земле, не отрываясь от нее. А потом, после благополучного приземления, уже дома, было несколько событий разного толка. Во-первых, моему заместителю крепко досталось на собрании фермеров, куда он принес журналы с Бахматюком на обложке. Едва участники собрания начали читать очерк, как некоторых охватила волна народного гнева: найдя в начале статьи информацию, что Бахматюк собрал 400 тысяч гектаров земли, они уже не могли читать дальше. «Чотириста тисяч!!! Та хіба йому, отакому, потрібне фермерство, потрібна Україна?!» – потрясали журналом, хотя я лично никакого антипатриотизма в создании украинских мегахолдингов не вижу. «Хто оцю єрунду надрукував? Тут же брєд, повний брєд!» – потрясал книгой Овсинского перед носом моего заместителя какой-то фермер. Все мероприятие прошло под лозунгом «Без госпомощи и господдержки фермерство гибнет». Но в речах пламенных защитников фермерства проглядывало нечто несуразное. Ну не нравятся им все эти новомодные технологии, дорогущие тракторы и сеялки. Они хотят работать по старинке и при этом хорошо зарабатывать. Когда высокопарный англичанин заявил, что ЕС готов покупать украинскую фермерскую продукцию, клубнику, например, только ему нужны гарантии сроков поставки и качества продукции, а ему никто их не дает – так ему и на этом совещании никто гарантий не дал, да и интереса никакого к нему не проявил. За последние 20-30 лет сельское хозяйство очень сильно изменилось, это видно даже не с высоты орлиного полета, а с земли. Чтобы быть профессионалом, нужны знания, высшего качества семена, препараты, технологии, техника, а иначе уже быть не может. Сколько бы ни помогало государство тем, кто хочет пахать на волах, счастливыми и зажиточными людьми они не станут. Вопрос, скорее, нужно ставить иначе: а сколько у нас будет продолжаться землепользование любителями, которое наносит огромный вред земле и социуму? Почему для того, чтобы ездить на мотоцикле, нужны права, а для того, чтобы угробить 500 гектаров, никаких прав не нужно? Фермер, о котором мы писали в марте, еще в феврале продал подчистую всю морковь, картошку, капусту – по 15 гривень капусту забрали! Почему у него принимает продукцию придирчивый французский «Ашан»? Почему он не просит государственной помощи? Потому что в этом деле нужно быть мастером, начиная с выбора – что выращивать. Вот на другом совещании, которое проводил американский фонд, глава фермерского объединения Черкасчины взывала: «У нас 1400 гектаров, мы постоянно в подвешенном состоянии. Мы не знаем, будет ли осенью цена на пшеницу 200 долларов. Говорят, наша земля оценивалась в 20 миллионов гривень, а теперь будет 40 миллионов. Где же такие деньги можно взять?! Только нечестным путем!!!» Я лично знаю многих фермеров, способных заработать такие деньги и честным путем. Захотелось спросить: «Так зачем вы выращиваете пшеницу, если это вам не приносит прибыли?» Они гордятся тем, что нескольким сотням людей дают работу, выплачивают немалую арендную плату за паи, а выживают едва-едва? Зачем тащить, надрывая сухожилия, предприятие, в котором люди все равно не могут нормально зарабатывать и тоже обращаются с мольбами к государству?

А, кстати, тема диспута была «Уничтожит ли свободный рынок земли украинское село?» В числе сторонников рынка – Виктор Пинзенык, Мишель Терещенко, в числе противников – Леонид Козаченко, фермер с Черкасчины. И другие. Быстро прояснилось, что противники рынка не против свободной продажи сельхозугодий. Они «за», но не сейчас. Ну, это понятно, если свободный рынок объявить прямо сейчас, без единого учета земель, единой системы оценки, без жестких ограничений на перепродажу или продажу иностранцам, то это уничтожит не только село, все государство угробит. И все же я бросил два раза фишку со словом «нет» в барабан подсчета. Не уничтожит рынок земли село. Потому что село уничтожит не рынок. Будь рынок или не будь, село умрет само за пять-десять лет. Просто за последние 20 лет разрыв между селом и городом, который Советы сокращали 70 лет, стал бездонной пропастью.

А что мы хотим сохранить, говоря «сбережем украинское село»? Вишневые садочки и мазанки? Людей в вышиванках, идущих к церкви и на вечерницы? Или мы хотим сохранить территории? Жизнь в селе всегда была трудная, аскетичная. Свет был не всегда, хлеб в сельпо привозили два раза в неделю, почту – тоже два раза. До ветру в стужу бегали в деревянный сортир, воду грели на печи и мылись в хате, дорог не было, а работали с четырех утра и до сумерек. Заработки в селе уступали городским в разы.

Больница – в десяти верстах, школа – за пять километров в соседнем селе. Кино в клубе– по субботам. Мы что, хотим найти людей, которые согласятся в XXI веке так или примерно так жить? Нет ли в этом намерении некоего глобального идиотизма? – спрошу я с высоты орлиного полета. Точно есть. Село нужно спасать следующим образом: постелить асфальтовые дороги, обеспечить транспорт, провести канализацию, построить современные коттеджи со всеми удобствами, с центральным отоплением, с горячей и холодной водой круглосуточно, устроить современные больницы, школы с талантливыми учителями, освещение улиц, театры, кинотеатры, современные магазины и супермаркеты, наполнить общественную и культурную жизнь. Даже техникумы и вузы можно в больших селах размещать. И системно развернуть в селах заводы, фабрики, производства, переработку сельхозпродукции. Вот тогда в село потянутся горожане, которые давно стонут в уродливых от новостроек, убитых миллионами автомобилей городах. Нужно понимать, что сельское хозяйство изменилось системно. Изменился сбыт, спрос, требования к качеству, к чистоте продукции.

Пришли совсем другие технологии. В начале ХХ века, с появлением трактора, выяснилось, что в селе должно работать 30% населения, а не 90%, как было раньше. Мир это пережил, хотя во всех развитых странах развитие территорий – важнейшая часть государственной программы. Сегодня на поля пришла широкозахватная техника. На Западе она появилась раньше, и там процент сельского населения сократился до 3-5%. И мы не остановим этот процесс. Но вполне можем поощрять и стимулировать крупные компании, которые могут размещать в селе свои производства, облагораживать территории. Мы можем сохранить село. Только должны решить, что именно мы хотим сохранить. И рынок тут ни при чем. Не будет в селе жить молодежь, если нет там хорошей (знаменитой на всю область) школы и нет джакузи. А колхозника 1960-го года с двумя копейками на трудодень мы уже никогда не возродим. Но я все же вернусь на землю (от которой, дорогой мой читатель, я и не отрывался никогда). Дело в том, что я люблю всех фермеров, успешных и требующих дотаций, и сохранение села – моя большая и непрерывная боль. Я лишь за то, чтобы взлететь на 40 минут над проблемами дорогих удобрений и трудностями реализации продукции, когда полстраны ищет эту самую продукцию. Давайте подумаем, чего нам хочется в действительности.

Сезон обещает быть очень удачным. Весь мировой агробизнес работает на то, чтобы цены осенью были еще выше, чем в прошлом году, и форварды на кукурузу (в Украине!) уже заключают под 280 долларов за тонну. У нас будут не только желания, но и возможности. Нужен только трезвый, зоркий взгляд на вещи. Хоть с высоты орлиного полета, хоть с земли.

Но четкий.

И помните, на высоте 300 метров уже не страшно.

Ваш главный редактор