В аграрный бизнес ведет тысяча дорог

В разные бизнесы люди идут практически одной дорогой: страсть – или склонность – к предпринимательству заставляет создавать предприятия (нередко с одним рабочим местом для самого себя) и пытаться сделать одну гривну из воздуха, а потом из одной гривны – две.

В аграрный бизнес ведет тысяча дорог.

Я знал юриста, который вел сделку по купле-продаже агропредприятия и в итоге сам его купил. Знал инженера, который три года подряд внимательно читал журнал «Зерно» номер за номером и в итоге стал талантливым агрономом. Знаю людей, которые занимались поставками дизтоплива для агрофирм и в итоге стали крупнейшей сахарной компанией, начали выращивать буряк, зерновые и так далее.

Аграрный бизнес – это высшая ступень общего бизнеса. Кто его освоил, может работать где угодно и управлять чем угодно.

Происходит это, я думаю, по нескольким причинам.

Во-первых, аграрный бизнес воспитывает в человеке оптимизм и несокрушимую волю. Если не задалась кукуруза, вытянет соя или подсолнечник. Если нет цены в этом году, в следующем будет цена, которая компенсирует этот год и вообще озолотит.

Во-вторых, аграрный бизнес – из-за сильных колебаний цен, погодной непредсказуемости – не позволяет полагаться на чистую арифметику и развивает интуицию. Риски в сельхозбизнесе так высоки и многочисленны, что предвидеть их – и предупредить – просто необходимо заранее, иначе бизнес обречен.

В-третьих, в сельхозпроизводстве эксклюзивно специфический персонал.

Управлять им, мотивировать его, обучать его, да просто найти его – крайне сложные задачи для менеджера. В-четвертых, в сельхозпроизводстве необходимо постоянно расти и совершенствоваться. Никакое образование не даст исчерпывающих ответов на вызовы бизнеса. Поскольку условия меняются непрерывно. Аграрию приходится учиться каждый день, в поле, за границей, на выставках, на Днях поля, в обмене опытом с соседями…

Отсюда – парадоксальный вывод: аграрием может стать каждый. И одновременно – аграриями могут стать очень немногие.

Из железнодорожного университета

Это рассказ о человеке, который, во-первых, изменил свою жизнь – с пользой для сельского хозяйства, а во-вторых, взялся за нелегкую задачу – организовывать производство. Вот уж это точно дано немногим. Всегда понятно, что делать с растением или сорняком. Понятен бескомпромиссный и покладистый лобастый трактор.

И всегда загадка – что делать с человеком или группой людей.

Как вывести их на нужный уровень эффективности. Директор по производству агрокомпании «Зернятко Південь» Алексей Максименко – однозначно входит в число этих немногих. Но он же – и совсем недавний «профи» в аграрном деле, совсем свежий. Да и вообще у него все впереди, ему 32 года.

– Сразу после университета я пошел работать на Дарницкий вагоноремонтный завод, – рассказал Алексей. – Три года отработал мастером, а потом стал заместителем начальника цеха. Затем возникла неординарная ситуация: была поставлена задача увеличить выпуск с 50 новых вагонов до 70, а потом, еще через месяц, до ста. Стремительно увеличить производство вдвое. Через полгода нужно было выйти на выпуск 150 новых вагонов. Руководители начали увольняться, не выдерживая этих требований. Директор завода был человек жесткий, и начальник цеха в этой стрессовой обстановке попал в больницу. У меня очень простой принцип: есть задача – нужно ее выполнять. В цеху работали 230 человек – 150 газосварщиков, 30 газорезчиков, слесари… Я попытался разобраться в каждой позиции, определял узкие места и расшивал их. Получилось так, что до 150 вагонов мы дошли. Когда возникает сложная задача, я не рассказываю, что не могу ее выполнить, а рассчитываю, что мне нужно для ее решения: нужно, например, два сверлильных станка, пять полуавтоматов, нужен определенный персонал… Работал по такому принципу. В цеху сделал ставку на молодежь. Как раз старые кадры отличаются тем, что могут подробно объяснить, почему нельзя что-либо сделать или изменить вместо того, чтобы взять какие-то ресурсы и решить проблему. В общем, спустя годы возникло предложение поработать в аграрной компании. Я взял отпуск и поехал стажироваться в работающее хозяйство. И принял для себя решение: буду заниматься сельским хозяйством!

– Так какое же у вас образование?

– Я закончил Днепропетровский университет железнодорожного транспорта.

– Железнодорожник в сельском хозяйстве… Нормальный сюжет… Вас не пугало то, что отрасль совершенно не похожа на ту, в которой вы трудились ранее?

– Обилие специфики пугало, но у меня есть уверенность в собственных силах. Почему бы и не попробовать?

– Да как же можно попробовать себя в сельском хозяйстве, если там нужны совершенно специфические знания, по культурам, по удобрениям, по защите, по вредителям, сорнякам, фазам развития, оборудованию, технологиям?

Алексей, соглашаясь, слегка кивнул, но сразу и отрицательно качнул головой, и пояснил:

– Все другое, но первый год я щепетильно выполнял требования, прописанные по заданию. Никаких формул я не придумывал, не отступая ни шагу влево-вправо.

– Но разве так может получиться? Все равно ведь возникают ситуации, в которых нужно принимать самостоятельные решения.

Тут я вспомнил одну историю, которую мне рассказали жадные к знаниям агропромышленники. В Израиле, славящемся своими агротехнологиями, в кибуце им показали какие-то выдающиеся достижения по выращиванию овощей. Наши мужики немедленно потребовали главного по овощам, чтобы ответил на тонкие вопросы. Тот вышел, послушал вопросы и сказал: «Я вам, увы, ничем помочь не могу, я ответов на ваши вопросы не знаю. Я сам-то кинорежиссер. Меня тут поставили работать, дали карточки с расписанными указаниями, я все и выполняю».

Но это, как я понимаю, в закрытом грунте, где проблем с засухой или наводнением, температурным режимом и сорняками не столько, сколько на наших открытых ветрам и солнцу просторам.

Старший над старшими смены

– Конечно, решения приходится принимать, – рассудительно отвечал Алексей. – Всего не выспросишь впрок, поэтому пришлось быстро освоить все виды сорняков, все средства борьбы с ними…

– А что вообще сегодня в вашей компетенции, чем хозяйство живет? – естественно, наш интерес к Максименко обусловлен тем, что результаты его хозяйствования – очень и очень достойные, при том, что зона эта на Одесщине аграриев климатическим комфортом не балует.

– У нас семь тысяч гектаров Три тысячи – кукуруза, около двух тысяч – подсолнечник, около двух тысяч – соя. Я работаю непосредственно со старшими смены.

– Это еще кто такие?

– Это моя терминология, мне их так проще называть, да, кажется, это и правильнее, чем называть их агрономами. Раньше у нас был агроном по защите растений, агроном еще по какому-нибудь направлению… Но что значит – агроном по защите? Он приехал, посмотрел – растение заболело. Нужно принимать решение по обработке, да может оказаться, что поздно, через три дня все поле сдохло. Наши технологии рассчитаны по плану, обработка за обработкой, в определенные периоды, в зависимости от фаз развития. Когда на подсолнечнике образовывается третья пара листьев, значит, обрабатываем. По кукурузе – вышло от второй до шестой пары листьев, значит, обрабатываем. Все прописано, все заказано, никто никуда не едет и не тушит пожаров. До моего прихода предприятие работало именно по принципу: увидели пожар – тушим. И все успевало сгореть. Итак, у нас шесть агрономов – шесть старших смены.

Предприятие разделено на две базы, в Кодымском районе Одесской области и Песчанском районе Винницкой.

– Этот принцип, неуклонного соблюдения технологии, – можно ли его назвать максимально эффективным? Ведь в какой-то год вредителей может быть меньше, какой-то сорняк может не появиться, а обработки все равно проводятся, не позволяя оптимизировать, сэкономить…

– Возьмем простой пример, обработку подсолнечника. Как только подсолнечник начинает всходить, две семядоли показываются, у меня предписана обработка, если уже 30 % всходов есть. Обрабатываем Карателем и Драгуном от жука-медляка. Это восьмимиллиметровый злостный вредитель, грязноватого цвета, способный съесть точку роста и привести к деградации растения. Я зашел на поле, пять раз присел, три раза увидел его и немедленно принимаю решение об обработке. Много его или мало? Его мало после холодной зимы и много после теплой. Выбросить эту обработку – рискованно, ведь можно посмотреть статистику за один-два-три года и прийти к выводу, что экономически выгоднее обрабатывать. Ведь можно получить 60-70 % всходов и потом только руками разводить. Заразихи у нас не встречалось, а вот серая гниль может появляться, когда подсолнечник в период вегетации получил достаточное количество осадков, и болезнь проявляется во время цветения.

– С соей у вас проблем нет?

– Мы выращивали DH630 и Калипсо, оба сорта дали более 3 тонн, и особых проблем с выращиванием не возникало, все-таки южные регионы…

Мы заговорили о персонале, о соседях, о людях сельхозпроизводства, причем я попытался прояснить собственные наблюдения, поскольку мне кажется, что аграрии отличаются от других бизнесменов.

– Отличаются очень заметно, – подтвердил мои ощущения Алексей. – У меня в Киеве осталась комната в общежитии, я изредка там бываю. Знакомые интересуются: «Ну что, как у тебя дела, когда обратно к нам на завод?». И изумляются, когда слышат в ответ: «Да никогда! У меня и в мыслях такого нет!». Люди не понимают, зачем я ушел в сельское хозяйство и что я там делаю. Многие люди комплексуют, они боятся что-то в своей жизни поменять.

– Да, многие начнут менять в своей жизни что-то, когда уже в городе невозможно будет жить, а это произойдет довольно скоро…

Контроль, который не прекращается никогда

– По некоторым наблюдениям, в прошлом году особенно бодро рос подсолнечник, отмечались случаи, когда люди собирали по 40 и даже 50 центнеров с гектара…

– Я не заметил особых условий для подсолнечника в прошлом году. В нашем регионе подобные результаты получили только те агропромышленники, которые зарядили поля под сахарную свеклу, но посеяли подсолнечник. Там совершенно другая закладка, это стоит других денег. Тем не менее мы наблюдаем, что и в этом году предприниматели заложили такие же основы под подсолнечник, воодушевленные прошлогодними результатами. Правда, они никому не рассказывают, сколько потратили…

– Я не вижу в вас новичка в агрокомплексе. Вы легко оперируете терминологией, названиями культур, препаратов, вредителей, обнаруживаете хорошие познания в технологии…

– Нет-нет, Юрий Иванович, я еще в начале пути, мне еще многому предстоит на учиться. Я накапливаю опыт. За год работы я узнал очень много, причем и таких вещей, которые дают местные условия, образование этого не дало бы. Это касается специфики, возникающей и при посеве, и при уборке. Местность у нас неровная, у нас есть и яры, где и прицеп может перевернуться. Я уже понимаю, что если при уборке прошел дождь, нужно остановиться и никуда не ехать. Я уже вычислил, что если при посеве влага на трех сантиметрах, то сеялку настраиваю на пять сантиметров. Через два дня подсыхает – и я углубляюсь до шести. А вот если влага уходит на восемь, то уже принимаю нестандартное решение: либо мне сеять на девять, либо останавливаться. Главное – не навредить. Есть и много тонкостей при опрыскивании. Вроде бы все хорошо, все посеяли, дожди прошли. Но не обработали страховыми препаратами, Дикамба, Ника, Майстер, кукурузу, дожди же и помешали. А на кукурузе образовывается четвертый листок, обработать желательно от второго до шестого, чтобы культура получила меньший стресс. Сою желательно обработать почвенным гербицидом, пока она не вышла, но из-за дождей опрыскиватель не может зайти в поле, наделаем глубокие колеи. А уже шестой день, стремно, может выйти… В этот период нужно оперативно принимать решения, чтобы дать раскладку старшим смены. У меня записано на задании, когда что посеяно. Либо с вечера, либо с утра я объезжаю посевы, прокапываюсь и формирую задание на завтра. Вот сейчас я копаю и вижу, что у сои уже есть росточек, где в полсантиметра, где в сантиметр. В итоге я вижу, что завтра мне желательно зайти в поле и эти 500 гектаров обработать.

– Но ведь этот процесс постоянного контроля когда-нибудь прекращается, когда соя уже нормально пошла.

Максименко посмотрел на меня не просто с изумлением – с искренним непониманием.

– Как понять – прекращается? Он никогда не прекращается, – и даже засмеялся, так его развеселило мое предположение. – Процесс контроля не прекращается никогда. Потом ведь идет следующая фаза, образование второго трилистника. Я отталкиваюсь от сроков: первое поле – первый посев, затем средняя дата и последний посев. Все поля не объедешь, но пара полей первого посева, пара полей среднего и пара полей последнего – контрольные точки, там я бываю всегда. Хотя иногда звоню домой, говорю, что через час буду, а приезжаю глубокой ночью. По дороге возникает желание еще что-то посмотреть, еще что-то проконтролировать… И по массивам я понимаю, когда мне нужно сделать обработку, где агроному дать 800 гектаров на эти сутки, какому агроному дать задание зайти через два дня на какой-то массив, чтобы сделать все правильно, пока у подсолнечника появилась третья пара листьев. Ведь если подсолнечник перерастет, то он получит более серьезный стресс. Да и сорняк не теряет времени, подрастает. Здесь важно найти золотую середину, оптимальное решение.

Почему дисковка, а не оранка

– Да еще и каждая культура имеет свою специфику, соя, например. Вы же применяете инокулянты.

– Конечно, это бактерии, которыми мы заражаем почву, для того, чтобы они атаковали корешки сои, образовывали наросты. Затем ризориум-бактерии тянут из воздуха положительно заряженные частицы азота, ионы, и будут обогащаться азотом. Если не будет нормальной инокуляции, соя не будет получать нужное количество азота и вряд ли вытянет по урожайности больше двух тонн. Если будет синтез, если будут развиваться бактерии, результат будет намного лучше. Однако в сухую погоду бактерии чувствуют себя не лучшим образом.

– Я смотрю, вы во всем пытаетесь добиться идеального уровня…

– Хотя бы там, где это возможно. Вот сейчас размышляю над тем, как сделать красивое поле. Вижу, у меня по углам – частичные всходы. Машины, которые стоят на краю поля, утрамбовывают почву, а потом землю нормально не продискуешь, диски не лезут из-за уплотненности; культиватор нормально не культивирует, и сеялка не разрезает, сошник идет поверху. Семя ложится на 2 см, а то и вовсе остается на поверхности. Это связано с особенностями почвы. Суглинок, как пластилин, и сеется все нормально. Но если пройдет четыре дня с ветрами, этот суглинок превращается в камень. И нужно уловить момент, когда можно все эффективно и красиво сделать.

– Вы себя позиционируете, как организатор производства?

– Пожалуй, да.

– Это очень важно, потому что такой специфике практически нигде не учат.

– Для меня прежде всего – создание боеспособного коллектива. Победа руководителя происходит тогда, когда создан коллектив, способный работать без руководителя. Понимаете? Нет руководителя, а маховик крутится. Для этого создается костяк, на который можно опереться. Когда я работаю со старшими смены, настраиваю их следующим образом: при выполнении задачи, в случае возникновения проблем, нужно консультироваться, вызывать меня. Я приеду и приму решение. Но нельзя что-либо делать на свой страх и риск, ничего не нужно выдумывать от себя. Агронома всегда учили, что культивация – это способ механической борьбы с сорняками, и у него в подсознании заложена потребность заглубить культиватор на семь сантиметров, чтобы вырвать сорняк. Но сегодня задача ставится иначе. Я говорю им: «Ребята, вот спичечный коробок, 6 сантиметров, и ваша задача – пройти поле со скоростью 12 км / ч, выровнять его и не углубиться более необходимого». Люди, которые со мной работают не первый год, уже не задают смешных вопросов, а раньше такие вопросы были. «А чого ми дискуємо, а не оранку робимо?»

– А каков ваш ответ? Почему искуете, а не пашете?

– Да можно и пахать, можно и «оранку робить», только это будет стоить совершенно других денег, по затратам на солярку, и пройдет это в совершенно другие сроки, по 15 гектаров в день. Можно дисковать по 80-100 гектаров в день.

– Хватает ли у вас техники для подготовки почвы, посева в сжатые сроки?

– Мы обычно собираемся для планирования всех процессов зимой. Обсуждаем план действий и понимаем, что за зиму сделано, сколько мы прокультивировали, сколько продисковали, сколько разбросали удобрений за зиму. Исходя из этого, мы четко понимаем, что нам придется делать весной, какие мощности, какая техника нужна. На предприятии есть шесть механизаторов, в прошлом году купили новые тракторы. К весне мы вооружены планами и мощностями для их выполнения.

Работа с живой материей

– Вы занимаетесь вопросами снижения затрат?

– Этим занимается каждый руководитель. И глобально, и в мелочах. Вот агрономы заправляют свои машины, я установил лимиты для всех, в том числе для директоров. И когда человек внезапно в феврале расходует чрезмерное количество топлива, идут ограничения. Ведь в этот период по производственным делам ездить некуда было. И вот человек смотрит на меня непонимающим взглядом: а почему так? Но мне все равно, как на меня смотрят. Я просто делаю свою работу. После уборки для себя я провел подсчеты: у нас убирали комбайны разных производителей – New Holland, Case, Claas Lexion. И топлива они потратили на уборку подсолнечника по-разному, кто 16 литров, кто 12 литров, кто 14 литров на гектар. Конечно, это даст определенную почву для принятия оптимальных решений на будущую уборку.

– У вас произошла кардинальная смена видов деятельности. Но ведь на предыдущей работе у вас неплохо все получалось. Чем же привлекло сельское хозяйство, чем оно удерживает?

– Понимаете… Когда ты приходишь на работу, у тебя должно быть хорошее настроение. Ты должен взбодрить коллектив, воодушевить людей. Если у тебя нос опущен, ничего хорошего не получится, такой же результат и будет… Почему я полюбил эту работу? Здесь больше простора для творчества, много моментов, когда нужно принимать важные решения, когда развязаны руки, когда нужно мыслить, когда твои идеи выслушивают. Я увидел людей, умеющих выращивать урожай, убирать его, транспортировать и сохранять. Системный подход, грамотный, вот этого хочется достигнуть, это хочется освоить и внедрить.

– Да, но вы раньше работали с металлом. А здесь – живая материя, живая природа, ведь очень большая разница!

– Огромная разница. Когда наступает весна, чувствуешь такой подъем… А когда видишь выращенный урожай, это вообще неописуемо. Я езжу с удовольствием на работу. Очень интересен человеческий ресурс, он имеет огромный потенциал, и зачастую человек сам не знает, на что способен. Интересно его высвобождать и задействовать.

– Как вообще смотрите на этот год, чего ждете?

– Я вижу, что будет собран отличный урожай подсолнечника. Достаточно усредненная перспектива у кукурузы. Мы провели очень ранний посев, начали 26 марта и 2 апреля уже закончили сеять. Еще рано мерять густоту, мы обычно делаем это после страхового гербицида, когда кукуруза уже по колено, но уже сейчас видно, что состояние посевов не на высшую оценку…

***

Да и без кукурузы понятно: дорога у Максименко впереди длинная-предлинная. Но, похоже, прямая.

Пока его приемы организации универсальны: постоянно учиться, глубоко понимать природу процессов, выстраивать их в систему, планировать деятельность заранее, тщательно соблюдать технологию, требовать от людей того же, чего требуешь от себя, и увлекать их личным примером, собственной работоспособностью и настойчивостью.

Затем природная интуиция и понимание рисков укрепятся знаниями и опытом.

И очень скоро таким специалистам, как Максименко, цены не будет.

Потому что у нас у всех, кто в сельском хозяйстве работает, впереди дорога без края, и не такая уж прямая и ровная, и надежные попутчики нам очень нужны.

Даже нужнее, чем тракторы, сеялки, деньги.

Нет ничего важнее и дороже людей в нашем деле.

В любом деле.

Текст – Юрий Гончаренко