Четыре года no-till на семи тысячах гектаров в центре Украины (интервью с Фредериком Шавиньи)

Бизнес Фредерика Шавиньи в Украине отличается от многих иностранных экспериментов на наших почвах.

Главное, что хотят здесь вырастить многие заезжие бизнесмены – прибыль. И быстро экспортировать ее в свои зарубежные банки. Ничего зазорного в этом нет, бизнес есть бизнес, его делают ради прибыли. Но тем не менее. Тем не менее.

Шавиньи в Шполе хочет вырастить пшеницу. Кукурузу. Подсолнечник. Горох. А выращивание прибыли? – он такой культуры не знает, он агроном по образованию и по философии. Нет, он не работает в убыток, все его культуры рентабельны. Но все же концепция у него – более привлекательная в моральном плане. Нужно вырастить пшеницу. А прибыль – никуда не денется, если получится с пшеницей. Именно в таком порядке, а не наоборот. И это заставило нас собраться в дорогу и отправиться в географический центр Украины, Шполу

Фредерик чрезвычайно деятелен и энергичен. Скроен он крепко, мощная шея, торс атлета, могучие руки. Под открытым солнцем с непокрытой выбритой головой, лицо выдублено солнцем и ветром. Я-то ожидал встретить французского кавалера, а встретил французского легионера.

Должен сказать, меня всегда умиляет, когда сильные мужчины выращивают колосья или пересчитывают листочки кукукурузы. Растение – создание хрупкое, наступи сапогом – и нет его, к нему нужно с нежностью, здесь, скорее, материнское отношение требуется, чем отцовская суровость.

И тем не менее агропромышленники и агрономы – в подавляющем большинстве крепкие мужики, женщин среди них единицы.

Но главное, что привело нас в «Шпола-Агро-Индустри» – технология no-till, которую применяют здесь на семи тысячах гектаров уже несколько лет.

Весной, бывало, звонят из райадминистрации: «Что такое?! Почему у вас до сих пор поля не обработаны?! Бурьян прошлогодний по пояс!» – «Поля в полном порядке, посев проведен, все операции выполнены». Оттуда кричат – немедленно вспахать! Услышав вежливое, но решительное «нет», просят: ну хоть у трассы продискуйте, чтобы вид был… А то будет ехать киевское начальство – и что скажет?

Но и у трассы никто ничего дисковать не стал. Технология есть технология. Во Франции такую не встретишь.

Человек, который не верит экспертам и политикам

Фредерик Шавиньи занимается в Украине растениеводством, некоторые подразделения его холдинга продают сельхозтехнику, другие – семена, и на вопрос, что является самым перспективным, он отвечает в разрезе мировой ситуации:

–  Ответа на этот вопрос нет, поскольку на мировом рынке в сельскохозяйственном секторе происходят сейчас большие изменения. И сегодня нельзя отделить одно направление от другого. Мы стоим на пороге революции в сельхозпроизводстве. А увеличить производство зерна вдвое на мировом уровне мы можем, только рассматривая в комплексе все направления. Все, что видели наши отцы и деды в плане сельхозтехники после войны, должно быть забыто в ближайшие месяцы. Когда дизтопливо стоит во всем мире евро за литр, а нефть растет от 130 долларов за баррель, далее, быть может, к 150 долларам к концу года…

–  Но ведь это просто финансовые спекуляции.

–  Вы абсолютно правы. Потому я не верю экспертам и политикам. Три года назад мы продали пшеницу по 50 долларов за тонну, и все нам объясняли: очень большой запас на мировом рынке, нужны квоты, нужно уменьшать производство. Сегодня мы продаем по 200, 250 долларов, и нам объясняют: пшеницы недостаточно, нужно увеличивать производство. То же самое и по нефти. Каков мировой запас нефти в мире? Быть может, на 15 лет ее хватит? Или 30 лет? Или 100 лет? Но по-любому, если даже запасов хватит на сто лет, это ничто. Это мизер. На чем мы будем ездить, летать, производить продовольствие через тридцать лет или сто? Сегодня никто не знает ответа. Зато политики и финансисты спекулируют на этой почве, чтобы быстро заработать и деньги, и авторитет.

–  Но в нашем же журнале мы публиковали беседу с Мишелем Ферре, из европейских агроструктур, и он сказал: деревья не могут вырасти до самого неба. Когда цена на нефть вырастет настолько, что станет бессмысленной и сделает бессмысленными все бизнесы, рост прекратится. Ну, или мировое сообщество возьмется за регулирование.

–  Мы уже полтора года идем в фарватере, когда никто не знает, когда это остановится. Нефть дорожает, доллар падает, евро растет. Финансовых ресурсов нет, банки не финансируют. И не только за границей – в Украине тоже! Последний кризис мы видели в 1998 году в Украине. Последний кризис в Аргентине был в 2001-2002 гг. Всегда причиной кризиса является пирамида, пустая внутри. Что говорят наши политики? Что население планеты растет. Большая часть населения питалась рисом. Но мир движется, люди ездят, смотрят, как устроена жизнь в других странах. И начинают питаться иначе. В странах, которые питались рисом, растет потребление жиров, молока. Запасы нефти не бесконечны. Я думаю, в ближайшее время нам придется жить по-другому. Вы сказали, что цель вашего журнала – сломать старую психологию, заставить людей думать и действовать по-другому. Но я думаю, это сегодня цель большей части мира.

–  Я надеюсь, мир присоединится к усилиям нашего журнала…

–  Я и пытаюсь думать по-другому, – не реагировал на шутку Фредерик. – И я пытаюсь развивать систему направлений, построить цепь. Семена без техники – это невозможно, семена без защиты растений – невозможно! Защита растений без семян и удобрений – тоже нонсенс. Продать семена и позволить людям обработать поля старым оборудованием, применить неправильную защиту – тоже бессмысленно. Вот почему мы стараемся предложить нашим партнерам больше консультаций и концепций, чем товаров.

–  Но вы, таким образом, имея разные бизнесы, тоже снижаете риски… Хуже с техникой – лучше с семенами, или в растениеводстве добираете… Тут, наверное, приходится выбирать – эффективный бизнес или безопасный…

У Фредерика иное мнение на этот счет.

–  Бизнес не может быть безопасным, если он неэффективен, и не может быть эффективным, если он не безопасен. Можно заработать очень большие деньги в один год и потерять все в другой год, если не все рассчитано. У нас семь-восемь разных культур, с 2003 года. В ближайший год я ничего не изменю. Есть севооборот, он служит и для безопасности бизнеса, и для безопасности урожая. И когда я говорю «урожай» – это вся цепочка, это сруктура почвы, это удобрения, это чистота поля. Да, новые хозяева на Украине, обрабатывающие большие площади, чтобы не иметь головной боли, сеют 50% пшеницы и 50% кукурузы. Они не защищены по севообороту, не защищены от колебаний цен. Наши семь-восемь культур позволяют нам писать бизнес-план на три года.

Оказывается, украинцы менее консервативны, чем французы

–  И все же – как вы решились на нулевую технологию? Я много путешествовал по Франции, считаю ее великой сельскохозяйственной страной, но ведь там не переход на no-till.

–  Я француз, но Францию сегодня великой страной не считаю, особенно по сельскому хозяйству. Ее очень трудно сравнить с Украиной. Среднее хозяйство во Франции – 120-150 гектаров. Если мы понимаем, что no-till – технология более сложная, чем классическая вспашка, и требует специальной техники, мы понимаем, что перейти на no-till, имея 100 га земли, нереально. У украинцев нет таких исторических корней и традиций в сельском хозяйстве, которые есть в Европе, во Франции. Французские аграрии сегодня гораздо более консервативны, чем украинские. Украинцы очень много ездят за рубеж, смотрят, впитывают, учатся, а французы и немцы ездят очень мало. В их понимании все лучшее – во Франции, в Германии, но не в Украине и Аргентине. Они слепы! В Украине есть очень много проблем. Первая – это размер хозяйств. Это агрофирмы и фермерские предприятия. Для малых хозяйств разитие будет очень сложным, кроме, возможно, занятия отдельных ниш. Агрофирмы имеют размер от полутора тысяч гектаров. С какой страной мира можно сравнить? Можно с Бразилией, с Австралией, но в обеих этих странах другой климат. Австралия ближе к Казахстану… А ближайшая к сравнению с Украиной страна – Аргентина. И в Украине, и в Аргентине сходные сельхозпроблемы: люди не хотят работать в аграрном бизнесе. Очень низкий уровень сельхозобразования. Похожий климат в средней полосе Аргентины и в Украине, разница только зимой. А теперь суммируем сказанное: есть проблемы с рабочей силой. Есть проблемы с квалифицированными кадрами. Большие площади хозяйств. Мало хорошего сельхозоборудования. Очень дорогое топливо. Зарплата в Украине в связи с инфляцией догоняет европейские зарплаты. Что делать? Уменьшать зарплату? Даже если найдем рабочую силу, она имеет очень низкое качество по квалификации… Как управлять сотней неквалифицированных людей в поле? Это просто невозможно. А управлять одним трактористом с широкозахватной техникой – легко. Мы уменьшаем риски, затраты. Мы начинаем использовать эффективную технику. Работник получает отличные условия работы и высокую зарплату. Техника начинает беречь почву, ее структуру. Правда, есть еще одна проблема, глобальное потепление, изменение климата… Это правда или нет? Никто не знает точно. Потому что все века случались очень теплые периоды и очень холодные периоды. Почему вымерли динозавры? Может быть, сейчас должны погибнуть люди? Это тоже возможно, никто не гарантирует обратного. Но все равно нужно защищать почву от эрозии. Наши поля в этом году пережили несколько сильных ливней – и мы не потеряли ни одного зерна, когда в других хозяйствах все смывало! Почему? По причине прямого посева. На некоторых полях у нас уже четвертый посев по no-till.

–  Вы агроном по образованию?

–  Агроном. Но бывают агрономы и бывают болтуны. У агронома должны быть глаза, руки и мозги. Потому что меня более 20 лет назад никто не учил такой технологии, как no-till. Вообще никто об этом не знал! Я изучал глубокую вспашку, выравнивание почвы. Почему китайцы сегодня меньше хотят есть рис, а больше – молоко? Потому что человек выбирает, что ему удобней, что выгодней. Во всем мире пару десятков лет назад никто не применял no-till. Нам очень повезло, что несколько лет назад мы попали в Аргентину, увидели своими глазами эту технологию, встретились с производителями одной из самых лучших техник для no-till.

–  А почему вы считаете эту технику лучшей?

–  Ну, уж не потому, во всяком случае, что мы ее продаем. Потому что наши опыты это доказывают. Она очень мощная, хорошо разрезает пожнивные остатки, и этих сеялок уже больше ста работает в СНГ, в очень сложных, нужно признать, условиях. У нас были определенные опасения, – как поведет себя эта техника при посеве по мокрому? И они были устранены практикой. В этом году нам пришлось сеять просто в болото. Она отлично справляется с такими задачами. У меня есть хороший знакомый в Ростовской области, он имеет большие площади и может себе позволить любую технику. Перед посевной он получил одну сеялку аргентинского производства… Она пошла у него рядом с сеялками самых разных фирм. Но после первого дня посева он позвонил мне и купил сто сеялок.

–  А точность, равномерность распределения?

–  У вас глаза лучше, чем у меня, вы же на многих хозяйствах поля рассматриваете, вы все увидите в поле. Сеялки все проверяются в поле, когда выходят на встречу с большой массой пожнивных остатков… Я не говорю о других сеялках, что они плохи, но – каждая страна имеет свои климатических условия.

Человек, который всегда оптимистичен

–  Теперь я понимаю, почему вы говорили о сходстве условий Украины и Аргентины.

–  Вот. Возьмите Казахстан: там ставят перед собой цель получить две тонны пшеницы, монокультура – пшеница, или пшеница-пар. Наша цель – получить 100 центнеров кукурузы, 80 центнеров пшеницы, 35 гороха, 40 сои, 35 подсолнечника. И мы не сможем получить нужный нам урожай с той же техникой, что в Казахстане. Мы сегодня покажем вам пшеницу… Я буду говорить уверенней, когда будем убирать, но, думаю, средний урожай пшеницы у нас будет в этом году за 70 центнеров.

–  По no-till?

–  Конечно. Хотя этот год считают годом пшеницы, я вижу другие поля вокруг и понимаю, что на них не будет и пятидесяти центнеров. У нас же будет 70 по no-till. Причем, мы имеем суперпшеницу после не самого лучшего предшественника. Но так будет не в каждом хозяйстве. В Украине не очень высокий уровень агрономов. Но не пишите об этом в журнале.

–  Почему?

–  Я могу этим высказыванием обидеть людей…

–  Мы их все равно обидим. Уровень нужно повышать, очень серьезно. Каждому агроному и каждому хозяину. Пусть лучше люди обидятся, чем обидится земля. Беда Украины в том, что здесь исторически занимается земледелием всякий, кто хочет, только потому, что родился в этих местах, живет. Это аматорство. Землей должны заниматься профессионалы высокого уровня. Любители только приумножают число бедных хлзяйств, просителей подачек у государства.

А no-till требует очень высокого профессионализма.

–  No-till сложнее. Если земля обрабатывается, легче исправить ошибку. При no-till после выполненной операции исправить ошибку почти невозможно. Агроном должен понимать растение: чем его кормить, чем его защищать, когда его защищать. No-till – это не 2-4D и раундап. Это точная технология, где нельзя упустить ни одной операции, ни одной фазы. При классической обработке используют 2-4D при любой проблеме, используют как но-шпа – от всех болезней… Конечно, когда хозяин имеет 300 гектаров земли, он должен выжимать из своей земли все, чтобы окупить затраты. Но когда у него 5000 или 50000 гектаров – это совсем другое дело. Я уверен, что самый лучший размер для хозяйства – это не 50000 гектаров, это до 10000 га. Я еще не видел ни одного хозяина, который бы обеспечил жесткий контроль на пятидесяти тысячах. Нет, одного на севере Аргентины видел… У него 120 тысяч гектаров и всего 25 работников. Но это, можно сказать, одно поле, не так, как в Украине, когда 60 тысяч разбросаны от Винницы до Крыма и Донецка.

Вспашка была, есть и будет, по разным причинам. Это малые участки, это труднодоступные районы, горные. Я не вижу овощных культур по No-till… Но в Аргентине вы не найдете ни одного плуга. Я опять сравниваю с этой страной, потому что часто там бываю, там очень многому можно научиться. А учиться при No-till приходится очень много: никто не знает эту технологию в совершенстве и до конца. Максимальный срок применения No-till в мире – 20-25 лет, это немало, но совершенно недостаточно для научных итогов. Высокообразованных агрономов нет не только в Украине, их немного и в мире. Кроме того, селекция постоянно идет вперед. Потому постоянно возникают новые проблемы и новые сложности. Наш опыт невелик, но после четырех лет No-till мы видим, что у нас гораздо меньше проблем с сорняками. Но программы защиты нужно менять. У сорняков и вредителей за несколько лет вырабатывается иммунитет к той или иной защите. В Госреестре не менее 150 препаратов с разной концентрацией и разными действующими веществами. Нужно, чтобы агроном знал, как действует каждый преперат и применял их с умом.

–  В вашей деятельности очень большое место занимает агрономия… Но ведь вы бизнесмен!

–  Я, быть может, потому и достигаю определенных результатов, что с самого начала своей деятельности, начиная работу агрономом, совмещал агрономию и бизнес-подходы. И я полагаю, что бизнесмен обязан быть агрономом. Хороший бизнесмен должен продать не только один раз. Такой успех ничего не стоит. И я не понимаю, как продают семена или оборудование, не учитывая агрономическую сторону. Если я продам семена подсолнечника, поздний гибрид, в Москву, например, то там не будет расти ничего, кроме зеленой массы. И этот покупатель никогда больше не обратится ко мне. Такая проблема свойственна большим концернам, где есть четкое разделение финансовых служб, агрономических, административных. Финансовые службы могут подписать договор о продаже сельхозоборудования, хотя агроном советовал бы совсем другое, такими глупостями сегодня изобилует бизнес.

–  Вам нравится работать в Украине?

–  Если бы не нравилось, я бы давно ушел. Я всегда оптимистичен. Едва приблизившись к выполнению поставленной цели, я уже ставлю перед собой новую цель. Мы начинали с того, чо хотели получить урожай. Сегодня мы ставим цель – получить высокий урожай.

–  А потом?

–  А потом – получить высокий урожай с небольшими затратами. Не могу поставить себе цель – быть богатым через 50 лет. Может быть, я умру через год. 5 лет назад солярка стоила 20 центов, сейчас – полтора доллара. Чего стоят бизнес-планы, написанные для нынешнего дня пять лет назад? Условия изменились! Я не думал, что мы сможем выращивать 70 центнеров в Украине так легко… Но сегодня мы выращиваем. И, быть может, войдем в клуб «100 центнеров».

–  А есть такой клуб?

–  Во Франции есть. Думаю, скоро будет и здесь.

Мы поехали в поля. Такого успешного No-till, кроме показательных участков, я еще не видел в Украине – по точности, силе всходов, заряженности на высокий урожай. Это просто красиво. Среди пожнивных остатков встречались сразу несколько предшественников, прошлого, позапрошлого года.

–  Это французский сорт Ронан, – шевеля ладонью густую, даже слишком густую, пшеницу, говорил Фредерик. – Мы применяем зарубежные сорта, за исключением украинского ярового ячменя. Очень сложно подобрать французскую генетику, усойчивую к заморозке зимой. У нас четыре сорта – Ронан, Фандоль, Румба и Виртуоз, все французские, но искодный материал мироновский. Добавили устойчивость к заморозке, потенциал, качество – и в итоге мы имеем пшеницу второго-третьего класса. Это посевы конца сентября. Сейчас здесь около 650 колосьев на квадратный метр. Планируем убирать после 15 июля. Это третий прямой посев на этом поле. Здесь у нас была пшеница, кукуруза, кукуруза, пшеница. Реально в полях работает 15-20 человек, а всего в компании 120. У нас есть еще животноводство, молочное стадо 300 голов и свинокомплекс на 120 свиноматок.

Фредерик вырвал из земли куст пшеницы, показал мощную корневую систему, остатки кукурузы у корней, влагу в захваченных корнями комках земли.

–  Здесь должно быть больше 70 центнеров… – обвел взглядом поле Фредерик. – Высевали 4,25 млн, получилось густо. До этого года густота пшеницы была маловата. Были послабее корневая система, лиственная система. Мы не понимали, в чем проблема. Но заметили, что там, где мыши сделали бурты, растет хорошая пшеница. Стало понятно, что, если растения хорошо развиваются там, где много питательных веществ, и не так хорошо растут рядом, есть проблема. Мы увеличили норму высева и подкармливали в прошлом году осенью. Подкармливали сульфамофосом, азот, фосфор, сера. Пошло мощное кущение – и пшеница получилась слишком густая. В это году мы попробуем вернуться к уменьшенной норме высева,

3-3,5 млн, и добавим удобрений.

На следующем поле мы увидели кукурузу по подсолнечнику. Здесь прямой посев применялся уже четыре года.

–  Здесь нам осталось сделать всего две операции – обработка против мотылька и уборка. Смотрите, идеальная структура почвы. Влага есть, есть все для получения хорошего урожая.

На отдельном поле нам показали выращивание семенного материала – высеянные раздельно материнские и отцовские формы гибрида LG2289, тоже прямым посевом после сои. Поразительная чистота поля.

А вот горох прямого посва мне до того видеть не приходилось.

–  Это изумительный предшественник! – заметил Фредерик. – К тому же, он позволяет распределить время уборки. Не можем же мы все уборки проводить осенью.

Но факт: поля в прекрасном состоянии, растения сильные, здоровые.

Рапс в человеческий рост был усыпан стручками, обещая немалый урожай.

–  Но убрать-то его трудно, – заметил я. – Он осыпаться может. Так что считать урожай нужно тогда, когда уже убрали.

–  У нас не осыпается, – сказал Фредерик. – Мы применяем склеиватель, это очень эффективно. Затраты – примерно 20 долларов на гектар. Рапс будет стоить в этом году приблизительно 600 долларов за тонну. Лучше заплатить 20 долларов, чем потерять несколько тонн. Растение, обработанное склеивателем, если его покачать, никак не отреагирует, а если оно не обработано – вы сразу услышите шум осыпающегося семени. Даже если препарат стоит 30 долларов, это – 50 килограммов рапса. А без препарата осыплется минимум 150-200 кг.

Вместо выводов

No-till в «Шпола-Агро-Индустри» опровергает большинство мифов – во-первых, там вполне хорошая урожайность. Во-вторых, никакого загрязнения химией не наблюдается, в угодьях хозяйства стремительно растет количество дичи, птиц. И особенно важно, что бизнес этот вполне промышленный, вовсе не показательный или экспериментаторский.

Это первая, но не последняя наша встреча с Фредериком Шавиньи, читатель. Мы непременно вернемся на его поля, приедем к нему на день поля и обязательно будем следить, как развивается его растениеводческое направление. Пока соберемся в Аргентину поучиться – поучимся у тех, у кого получается не так далеко, в двухстах с небольшим киломатрах от Киева, в географическом центре Украины.

 

 

 

 

 

(Опубликовано в №6, 2008 г.)