Наши герои, собеседники журнала «ЗЕРНО» и всего аграрного сообщества Украины, на самом деле все разные. Каждый из них замечателен по-своему. У кого интересно выспросить, как удается выживать без кредитов, у кого – как получается шесть тонн рапса с гектара.

Но есть в агрокомплексе и категория людей, у которых можно спросить и более глобальные вещи: что происходит в стране и в мире? Что будет в отрасли страны в ближайшие месяцы, годы? Чего ждать и во что верить аграрию?

Вопросы эти есть у каждого. Ответы – у немногих.

К числу этих немногих относится Евгений Анатольевич Ленг, генеральный директор холдинга «Укрзернопром-Агро».

Мы начали беседу с высокой ноты, с поздравлений Евгению Анатольевичу с присвоением ему Президентским Указом звания Заслуженного работника сельского хозяйства Украины.

И перешли к нашим главным вопросам.

Как Ленг отнесся к моим вопросам, я поначалу и не понял. Сначала показалось, с неудовольствием. Ну что он, гадалка, что ли, чтобы говорить, что было, что будет?

Но когда начал говорить, стало понятно другое: у него действительно есть ответы на эти вопросы. И даже на вопросы – что делать, если все складывается именно так. А еще по мере разговора прояснялось, что он много думал над судьбой аграрного комплекса, постоянно думает.

НАУКА, КОТОРУЮ МЫ ПОТЕРЯЛИ

– У нас отрасль развивается не «благодаря» политикам, а – вопреки, – построил плодотворный дебют Ленг. – По сути дела, только природная укорененность украинского крестьянина в свое дело, преданность земле, да и то, что есть в национальном характере хохляцкий в лучшем смысле этого слова хозяйственный подход, хозяйственная жилка – вот что позволяет селу выживать. Выживать не целиком, а в определенных направлениях, таких, как собственное подворье, как часть растениеводства, как мелкотоварное производство для рынка, садоводство, овощеводство. А вот в плане общих направлений все, за что бралось государство, было загублено. Если взять сахарную отрасль, которую государство очень активно регулировало, то увидим, что там прошли такие уничтожительные процессы, которые поставили отрасль на грань исчезновения. Заводов почти не осталось, площади постоянно сокращаются. Едва ли не полностью пропало животноводство. Кое-где остались более-менее современные комплексы… Пропала аграрная наука. Да и должна была пропасть. Советская наука была более-менее конкурентоспособна, но в семидесятых годах она начала сильно отставать, когда все процессы начали тормозить кипы бумаг и полчища министерств и ведомств. В общем, это то, что погубило Советский Союз. Страна приняла другую модель общества в значительной степени потому, что не могла быстро вводить достижения современной науки, эффективно управлять. Итак, мы отстали по генетике, по животноводческой генетике – очень далеко отстали… Посмотрите на успешные предприятия, работающие в Украине: яйценосное и неяйценосное птицеводство, свиноводство – исключительно западное поголовье. Возьмем растениеводство: гибриды подсолнечника, рапса, кукурузы – на сто процентов западные.

– Ну вот по пшенице: еще есть своя, благодаря Одесскому институту…

– По пшенице и ячменю еще держимся, хотя западная генетика подпирает. Но если вы посмотрите бюджет Минагрополитики, в нем значительную часть расходов занимают издержки на науку. Может быть, уже нужно честно себе сказать, что мы не умеем этого и поезд ушел навсегда? Может быть, лучше на эти деньги отправлять наших ученых учиться в западных центрах и потом делать здесь правильные западные станции? Ведь если страна не умеет производить… ну, что, например…

– Например, компьютеры. Автомобили.

– Компьютеры, – согласился Ленг. – Но это же не страшно!

– Комбайны не умеем. Трактора, – не унимался я.

– Да, не умеем. Можем тоже себе честно об этом сказать. Молодежь нужно отправлять на Запад, где есть колоссальные программы, которые помогут нам получить кадры высшего уровня. А у нас чуть не половина бюджета министерства направляется на какие-то начетнические вещи, защиту никому не нужных диссертаций… Вместо того, чтобы академика послать год поработать в западном научно-исследовательском центре, деньги тратятся на другие его результаты работы: у него двадцать учеников, три докторских диссертации. Эта система диссертаций науку убивает, этот подход, вероятно, нужно вообще отменять. Человек должен получать деньги согласно своей должности, а не своему званию. Если у человека глубокие знания, он всегда будет призван, востребован. Я стараюсь очень аккуратно говорить…

– Это зачем же – аккуратно?!

– Я стараюсь шашкой не размахивать, у меня такой подход. Итак, у нас нет генетики, уничтожены целые подотрасли АПК, и не экономически, а неправильным регулированием… Животноводства, садоводства промышленного нету.

НУЖНА КОНЦЕПЦИЯ. ДОКУМЕНТ В ОДНУ СТРАНИЦУ

– Кстати, почему у нас – овощеводство есть, а в супермаркетах только пластмассовые импортные овощи? Цена неконкурентная?

– Да целая совокупность факторов. О чем говорить, если у нас плата за электроэнергию выше, чем в Западной Европе, при том, что у нас электроэнергия – самый дешевый вид энергии? Но для промышленности у нас электроэнергия – самая дорогая. В следующем году, я предвижу, у нас развалится все орошение, в Херсонской области, в Крыму. Государство не вкладывает в поддержку орошения ничего. Раньше деньги выдавали на компенсацию стоимости воды и электроэнергии, а сейчас этого не будет. При тех низких ценах, которые сейчас устанавливаются на продукцию растениеводства, система орошения может погибнуть в одночасье. Расходы большие, компенсаций нет. А в этих зонах вода – кормилица. Но в бюджете ничего на это направление нет.

– Вот во Франции растениеводства без орошения вообще не представляют, хотя осадков там больше, чем у нас.

– Французский фермер, получая 300 евро дотаций на гектар, может решать какие-то проблемы… Мы должны исходить из того, что у нас есть. Но самое главное: в Украине до сегодняшнего дня нет концепции развития сельского хозяйства.

– Может быть, это и хорошо?

– Это плохо. Нет концепции – нет и понимания приоритетов. Я говорю не о наукообразном 500-страничном документе, где будут расписаны программы, пустые тезисы, как в докладе Брежнева… Помните, Черномырдин, когда создавалась партия «Наш дом Россия», сказал: какую бы партию мы не строили, все равно получается КПСС. Так и мы: какую концепцию не пишем, все равно получается отчетный доклад к XXV съезду партии. Концепция должна быть на одной странице, на одной странице – подчеркиваю! Там должно быть сказано, что мы имеем, чего мы хотим, на что мы настроены, чем это достигается. Мне кажется, там должны быть очень простые вещи.

Я бы в этой концепции заострил, что нам нужны разные формы производства, должен быть и крестьянин, и фермер, и колхоз, и кооператив, и крупнотоварное производство. Все формы мы должны сохранить, и фермера, и крестьянина. Это очень важный социальный вопрос и вопрос национального самосознания Украины как страны. Второе: что делать с землей? Приватизировать, не приватизировать? Из концепции это должно быть понятно, ведь никто не знает, что будет с землей! Я не говорю про «10 шагов навстречу» людям, я говорю о конкретном, без «ля-ля». Есть 10 вопросов, на которые нужно ответить четко: вы «за» приватизацию земли? Нет? Если да, то – при каких условиях. У меня совершенно свое видение этого вопроса, это отдельная тема… Потом эта концепция должна четко формулировать, как государство помогает. Сельское хозяйство – зона низкого налогообложения? Что мы развиваем, растениеводство или что-то иное? Что мы делаем с инфраструктурой, как мы ее контролируем? Как ведут себя естественные монополии? Вот эти вещи должны быть изложены простым языком на одной странице, не больше. Если больше, то начнется. Придут куроводы со своими проблемами, виноградари… Там должно быть сказано, чего мы хотим. Я бы хотел, чтобы Украина стала крупным поставщиком сельскохозяйственной продукции (commodities) на мировой рынок. И при этом обеспечивала свои потребности… Развивать науку бесполезно, мы отстали на сто лет вперед. Какой-то базовый центр, базовое образование, конечно, должно быть. У нас колоссальное количество совершенно ненужных бюрократических организаций – фитосанитарный и прочий контроль… У нас на одного с сошкой – семеро с ложкой, ничего не поменялось. Нужно их объединять, что ли. Способны ли мы в таком количестве содержать все эти институты? Может быть, хлебинспекции, подкрепленной какими-то структурами, достаточно? Зачем нам 15 инспекций в сельском хозяйстве? Создать Государственную сельскохозяйственную инспекцию, объединить функции… Вот вариант. На самом деле при отсутствии понимания того, что делается, ничего быть не может. Мне кажется, сегодня место Украины в мире – это снабжение мира продукцией сельского хозяйства. И сразу возникает целый ряд вопросов: а если миру не нужно такое количество аграрной продукции от Украины? Вот сегодня: посмотрите на цены.

МОЖЕМ КОРМИТЬ ПЛАНЕТУ.
ЕСЛИ ЭТО НУЖНО ПЛАНЕТЕ

– Мне кажется, это уж чрезмерно гипотетический вопрос. При тех темпах, которыми растет население планеты, миру однозначно требуется продовольствие…

– Наверное! Но – ведь нужно ставить подстраховку? Давайте строить на всякий случай заводы по производству этанола. А как строить? Да не нужно даже денег! Дайте землю, дайте пятилетние льготы, и люди все сделают сами. Дальше: новые элеваторы нужны? Нужны. Дайте льготы на строительство элеваторов, и люди все сделают. Давайте подгоним эту концепцию к вопросам, где государство должно сказать свое слово. Нередко правильными макроэкономическими инструментами можно добиться результатов без денег, например, правильным налогообложением, правильным режимом государственных гарантий по обеспечению права собственности, репатриации доходов, правильным режимом иностранных инвестиций. Разрешите с биоэтаноловых заводов 10 лет вывозить доходы без уплаты пошлины – и немедленно все заработает. Народ пойдет, экономика сама все отрегулирует. А не так, как у нас: высокие цены – давайте выбросим сахар на рынок. Хлебопеки выступают: цены высокие, давайте запретим экспорт продовольственной пшеницы. Кстати, в этом году могут быть проблемы с продовольственной пшеницей в стране

– Разве?

Ленг не пожелал останавливаться на таком мелком вопросе и продолжил:

– Все политики пытаются на аграрном блоке пиариться, а не думать, как он должен жить. Очень поверхностные подходы, очень неглубокий анализ. А такие подходы не приводят к глубокому пониманию и реальным переменам в аграрном секторе…

Ленг помолчал буквально мгновение и сказал мысль, которая не просто согрела мое сердце, – она гениально точна и верна, и я сделаю все в последующие годы, чтобы донести ее до руководства страны, каким бы оно ни было и как часто не менялось бы.

НЕТ СЕЛА – НЕТ УКРАИНЫ

– Вот что важно, – сказал Евгений Анатольевич. – Самосознание Украины и самоидентификация украинского народа как этноса, как одного из многих народов Земли, невозможна без аграрной составляющей. Отними у Украины ее аграрный сектор – и Украина превратится в заурядную, среднюю европейскую страну, без национального колорита, без национального самосознания. Чем отличается Франция? Там нет нашего колорита, крынки, глечики, макитры… Но отними у Франции ее аграрный сектор, ее виноделие, ее сыроварение, производство мясных деликатесов – и Франции не останется! Останется некий архитектурный заповедник шедевров, созданный, кстати, тоже на деньги, заработанные крестьянами. Куда проще запретить показывать кино на русском языке в Донецке, переводить на украинский и считать, что мы этим спасем национальное самосознание… Да ничего подобного! Это вызывает только протестные явления. Гораздо важнее системно подойти к сельскому хозяйству и сохранить его, потому что, если оно сохранится, ничего не придется никому навязывать. Это мягко и органично составит основу национального самосознания украинцев. У нас ведь у каждого второго горожанина есть село, он ездит на картошку к родителям. Связь не прерывается! Приезжают на свежину, получают письма из села… Село должно жить, и для этого должен существовать системный подход, концепция развития.

А в чем наша цель, цель аграрной державы? Выходить на рынки мира? А зачем? Мы этого не знаем, у нас никто над этим не задумывался. Нет концепции – нет понимания. А если есть понимание, оно состоит из 8-10 пунктов. Да, мы будем обеспечивать аграрному сектору налоговые послабления; да, мы будем развивать растениеводство, животноводство… Давайте сядем и подумаем, что нам нужно. Мы не можем давать крестьянину деньги из бюджета, их в бюджете в ближайшие три-четыре года не будет. Я говорю о социальной ответственности государства. Денег не будет, и все нужно делать мастерством, тонкими инструментами макро- и микроэкономики. Нужно обеспечивать законодательным полем такие условия развития, чтобы это было интересно для частной инициативы. Например, раздавать телят и поросят за государственный счет на выкорм.

Все, что я предлагаю, беззатратно. Или отменить лицензирование на право импорта на 30-35 основных средств защиты растений. Действующие вещества в таких препаратах в Китае стоят в четыре раза дешевле, чем предлагаются украинским крестьянам. Вот и подсчитайте коррупционную составляющую! По моим данным, в каждом препарате доля чиновника, давшего разрешение, от 20 до 35%. Сложно ли убрать с рынка эти поборы? В состоянии коррупции разрывается ткань государства.

А что мы слышим от наших аграрных руководителей? Страна собрала 53 миллиона, страна собрала 45 миллионов… Во-первых, все время даются завышенные оценки, во-вторых, – все время рисуется оптимистическая картина, не подкрепленная реальным анализом.

ГДЕ АГРАРНАЯ ПОЛИТИКА?

– Но это министерская практика, у нас ведь никакой перестройки в этом плане не произошло.

– Ну правильно. У нас есть Министерство сельского хозяйства, но у нас нет Министерства аграрной политики, при том, что там работают люди умные, я с большим уважением к этим людям отношусь. Но все-таки это Министерство сельского хозяйства. Система очень сильно подминает людей, нужен человек, который бы эту систему сломал…

– Человек? – усомнился я в возможностях одного человека.

– Человек с командой, который бы эту систему сломал, изменил подходы. Когда в стране уровень коррупции достиг таких пределов, как сегодня, вообще что-либо обсуждать бесполезно. Украина является, по всем оценкам, одной из самых коррумпированных стран мира. Говорить, что при таком уровне коррупции власть способна действовать конструктивно, – значит, обманывать самого себя

– Вы же обещали не махать шашкой.

– Я разве машу шашкой? Я спокойно констатирую. Вот и ответ на все вопросы. Хотя сегодня есть очень много инструментов, которые могли бы улучшить ситуацию в сельском хозяйстве. Приведу вам простой пример. Трейдерам не платят НДС. Трейдеры покупают у крестьян зерно и НДС в цене уже не считают. Средняя взятка на возврат НДС в стране составляет 25%. Ну, 20-25%… Западные трейдеры на это не могут пойти, они не платят взяток. Им не возвращают НДС, все очень просто. Любой западный руководитель, дав взятку, может сесть в тюрьму. Зачем им это нужно? Не идут они на это. Им репутация дороже. Поэтому они НДС просто вычитают из своей экономики. И кто это НДС фактически платит?

– Производители, агрофирмы, крестьяне.

– Совершенно верно! Теперь смотрите: у государства нет денег, чтобы платить НДС, – так давайте отменим НДС в сельском хозяйстве на экспорт зерна. В результате государство не будет должно трейдерам денег, у него не будет головной боли, а крестьяне, которые будут продавать зерно на экспорт, получат лучшие цены. Просто – вот так! – и Евгений Анатольевич щелкнул пальцами. – Поможет ли это агросектору? Еще как поможет. Это очень важный, принципиальный момент. Отменить НДС, причем только на экспортное зерно, а все остальное во внутреннем обороте пусть работает по-старому. Кроме того, я сделал бы индикативные цены и платил бы пошлину с экспорта, исходя из индикативной цены. Маленькую, 0,1%. Потому что очень велик арбитраж между ценой в Украине и ценой на западных рынках. Представьте себе, что мы – директора западных компаний. У нас нет интереса к украинскому селу, наш интерес – купить побольше и продать подороже. Наши бонусы считаются от того, какие финансовые показатели мы получаем, а не от того, сколько украинских сел сохранилось. На месте западных директоров любой человек поступил бы так, попытался извлечь сверхприбыль. Это их работа, тут не в чем их винить. Иное дело, что государство практически не вмешивается в этот процесс, оно отдало на откуп ситуацию семи-восьми западным трейдерам, которые научились лоббировать свои интересы, которые прекрасно себя чувствуют в украинском медиа-пространстве, министерствах и ведомствах – как дома… На самом деле все можно сделать очень просто, такие вещи тоже регулируются. Объективно ли то, что сегодня трейдеры диктуют в Украине цены? Объективно. Кроме них ни у кого больше просто нет денег. На рынке нет платежеспособного спроса, кроме этих восьми западных игроков. Банки… Украинские банки работают сегодня как РКЦ, расчетно-кассовые центры, центры обработки денег. Это уже не банки! И в ближайшие два года они будут такими РКЦ, потому что никто в ближайшие два года не введет денег в Украину. Еще бы; у нас сначала будут президентские выборы, потом парламентские. У нас еще впереди длинный политический путь и большие политические игрища, поэтому в ближайшие два года здесь иностранных инвестиций не будет. Придут новые лица в политику – тогда, быть может, что-то поменяется. Но – о продаже зерна: в отсутствие других игроков ты должен продавать за ту цену, которую предлагают. Под экспортную операцию – нужно финансирование экспорта… У нас ведь тоже крестьяне часто идут к государству с просьбой: дай денег, дай дизтопливо… Мы расплодили иждивенческий подход. А нужно просто интеллектуально подходить к вопросу: что мы можем? Вот как с вопросом об НДС. Представляете, сколько государственных денег мы сэкономили бы? Деньги пришли бы к крестьянину, крестьянин пустил бы их в поле. Но есть ведь масса всяких точечных надстроек, где можно было бы предпринять конструктивные действия! Помню, мне бывший губернатор Одесской области Сергей Гриневецкий (хотя в Одесской области, думаю, бывших губернаторов не бывает) рассказывал: приходит к нему на заре перемен директор колхоза, Герой Соцтруда, с листком, на котором написано – «прошу выделить 5000 тонн дизтоплива на проведение уборочных и посевных работ». Гриневецкий написал – «Выделить!» – и расписался. Проситель обрадовался и спрашивает: а куда мне теперь с этим? «А я не знаю», – ответил Гриневецкий. Вот так он учил хозяйственников рассчитывать на свои силы и не надеяться на помощь государства, которое, в сущности, помочь не может. Нет ресурсов… Со стороны крестьянина не должно быть лишних ожиданий, будто в чем-то помогут, и нельзя формировать такие ожидания, поскольку денег не будет вообще. Нужно через законодательные инструменты, налоговые – дать крестьянину возможность развиваться. Почему, к примеру, мы не можем изменить условия единого сельхозналога? Почему такие высокие ставки – 75% собственной продукции и 25% несобственной? Может быть, в период кризиса нужно сделать 50 на 50, ведь мы поощряем ленивых? Вот крестянин что-то придумал, что могло бы помочь выживать, но не может этого сделать, потому что слетает с единого сельхозналога.

У нас очень маленький бюджет, нужно понимать это и нужно делать все, что способно помочь развитию и не требует денег. Арабский мыслитель, Абдуррахман Ибн Халдун (1332-1406), один из первых теоретиков истории цивилизаций и автор самых ранних социологических концепций, так характеризовал смену элит в арабских странах: приходит к власти новый падишах, новая династия со своим окружением. Династия молода, запросы ее скромны, налоги низкие. Ремесло и торговля процветают. Государство развивается, запросы элиты растут, элита увеличивает налоги, приходит в упадок ремесло и торговля. Элита привыкла к определенным потребностям, она еще больше повышает налоги, ремесла и торговля загибаются вообще. Происходит смена элит. У нас все точно так происходит в стране: производство у нас уменьшилось, а потребности чиновников не уменьшились, они хотят собирать столько же, сколько собирали ранее…

– Но каковы инструменты преодоления коррупции, вразумления элит?

– Пусть власть знает, что мы, практики, участники рынка, в курсе дела. И серьезно в курсе дела. Мы все эту проблему видим. И в нужный момент спросим или подскажем.

БИОТОПЛИВО –
КАК МЕТОД СНИЖЕНИЯ РИСКОВ

Если мы говорим о таком проекте, как Украина, целиком, нам нужно понимать, что село – одна из самых значимых частей национальной самоидентификации, украинской сущности нашей страны, и к нему нужно относиться как к серьезнейшему приоритету, – развивал свою основную идею Евгений Анатольевич. – Не как у нас – всем сестрам по серьгам, а нужны серьезные интеллектуальные подходы, ведь можно интеллектуальными средствами резко улучшить положение дел на селе. Резко! Причем это можно делать уже сегодня, без особого финансового участия государства, просто правильно регулируя законодательное поле.

В городах стало невозможно жить, в Киеве, например. Мы можем весь муниципальный транспорт перевести на биотопливо? Ведь так сделано во всем мире.

– Во всем мире, насколько мне известно, происходит постепенное увеличение обязательной добавки биотоплива в солярку… Сначала 5% для муниципального транспорта, потом 8%, 10%…

– Ну, не во всем мире, но в странах Северной Европы весь муниципальный транспорт – на 100% на биотопливе. В Бразилии потребление биотоплива – 30%. Такого рода проекты, по производству и применению на внутреннем рынке биотоплива, сильно снижают риски для растениеводства, связанные с нестабильностью сбыта, цен.

— Но вот момент, связанный с сохранением села… Не мне говорить и не вам слушать, но социалистический способ производства был связан с максимальным задействованием человеческих ресурсов, большим количеством неэффективного тяжелого ручного труда. Сейчас, с приходом интенсивных технологий и широкозахватной техники, столько людей объективно не требуется. Как удержать людей в селах, чем их занять, какую миссию дать им?

– Я уже ответил на этот вопрос. Когда мы говорим о концепции, мы говорим о необходимости сохранения всех форм производства в АПК. Мы должны сохранить крестьянина, должны сохранить фермера. Да, фермер никогда не будет сравним по экономике с крупнотоварным производством, но ему нужно обеспечить такие законодательные, налоговые и прочие условия, чтобы ему все равно было выгодно этим заниматься: освободить от ненужных сборов, от бюрократических формальностей. Мы обязаны сохранить украинского крестьянина! Иначе это будет не Украина, это будет Малороссия…

– Даже и Малороссия не получится.

– Шансы у нас есть. Иначе – коррупция, безответственность элит, отсутствие интеллектуальных прорывов в рамках политических подходов к секторам.

КРИЗИС ЕСТЬ? БЫЛ? КРИЗИС БУДЕТ?

– Я часто бываю в хороших современных хозяйствах… Мне кажется, сельскохозяйственный сектор наглядно показывает свою исключительность и приоритетность в сравнении с другими отраслями в сегодняшней ситуации. Вот и урожай… У вас, кстати, есть собственный прогноз сбора зерновых?

– Да, я давал прогноз давно, на конец года – 38 миллионов тонн.

– Это с кукурузой?

– С кукурузой.

– Вы думаете, 45 не будет? Ведь уже отчитываются за 37 миллионов…

– А я не верю этим цифрам. Это приписки, я же с людьми на местах общаюсь. Всем дали задачу приписки делать, от пяти до семи центнеров на каждом гектаре по районам приписали.

– То есть, вы полагаете, это – предвыборный урожай?

– Да, я так полагаю.

– Но, кроме прочего, и прогнозы по АПК были самые устрашающие, что, мол, с прекращением кредитования умрет фермерство, слабые хозяйства погибнут… Никто не умер вроде бы…

– Все происходит. Просто вы этого не видите. Я не верю в статистику по культурам, по площадям. Я верю реальному урожаю. Думаю, в стране будут большие недоборы, нехватка продовольственного зерна. Что из этого получится, непонятно, но я свой прогноз, который дал в конце прошлого года, не изменил. Сначала у нас министерство дало прогноз 55 миллионов, – урожай, превосходящий результаты прошлого года. Потом дали прогноз в 46 миллионов. Сейчас дают, по-моему, 42 миллиона тонн, а я говорю – 38. Посмотрим, посчитаем. То, что я вижу колоссальные приписки сегодня, бесспорно. Но у нас, правда, большие переходящие запасы в стране. Это все приводит к тому, что у нас сегодня нет цены, и мы ничего не можем с этим поделать. Это самое больное место у нас. К тому же, по нашим данным, в этом году продовольственное зерно будет дефицитом. Его уже сейчас довольно сложно купить.

– Так вам кажется, что кризис в аграрной отрасли так же существенен, как в металлургии или строительстве?

– Конечно! Объясняю причину. У нас колоссальный конъюнктурный кризис. Сама продукция нужна, но цены на нее крайне низкие. По разным причинам у нас цена на продукцию коррелируется с ценой на сырую нефть. На нефть цены низкие – у нас продукция дешевая. Цена на сырую нефть поднялась – на 20 долларов, до 70, и почему-то не очень скоррелировалась с ценой продукции. Не вижу движения цен. Да еще и не забудьте, что у нас произошла очень серьезная девальвация внутренней валюты, и цена в долларах сильно запаздывает. Это выгодно трейдерам, они покупают очень дешево и продают за дорогие доллары или евро. Металлургам это выгодно, потому что они сами торгуют, напрямую, а в аграрном секторе это сложно, потому что предэскпортного финансирования нет. Поэтому самому давать сложно. Кроме того, не забывайте о том, что кредиты аграриям были пролонгированы, а сегодня, при этих ценах, они очень сильно попали. Возьмите среднюю урожайность в стране, умножьте на цены, посчитайте затраты, и вы увидите, что большинство культур вышли в минус. При этом еще нужно отдавать кредиты. Я боюсь, что мы сегодня увидим волну проблемных кредитов в аграрном секторе. К тому же, увидев такие цены, большинство крестьян и хозяйств переформатируют свой подход к посевной. Я ожидаю, что у нас сократятся площади.

– Если уж мы произнесли это слово – кризис, – как вы его ощущаете? Сейчас многие уже говорят, что дно достигнуто, начинается рост.

– Это самоутешение, это пропаганда. Это идет из Соединенных Штатов, где считают, что нужно пиар-акциями поднять покупательные настроения населения.

– Мне тоже так кажется. Они ведь семьсот миллиардов уже потратили на спасение банков и теперь пытаются опередить вопрос – а какой толк от этих потраченных денег? Вот они и подняли крик: все выздоравливает, рост начался. На самом деле я не вижу ни одного глобального действия, которое бы изменило архитектуру мировой экономики и финансов, все осталось, как было. И все причины, которые привели к кризису, тоже остались на своих местах. Ни одна система, ни один институт, ни один принцип не поменялись. Поэтому, с какой стати кризис должен перестать раскручиваться?! Раньше я слушал двух человек, Баффета и Сороса, причем Сороса – с поправкой, он один раз говорит чистую правду, а один раз – то, что ему выгодно… Сейчас я и их не слушаю.

– А, это есть. Думаю, нам нужно затянуть пояса и делать свое дело, поскольку займет кризисный процесс довольно большой временной промежуток. Я предполагаю, что Украина достигнет дна в рамках осени-зимы этого года, так же, как и весь мир, а после этого начнется медленнное выздоровление, 1-2% в год от достигнутого, к уже существующему. И займет этот медленный рост, на грани стагнации, семь-восемь лет. А после, когда выкарабкается мировая экономика, в Украине опять наступит бум. Украина очень быстро вырастет, но после того, как оправится от потерь вся мировая экономика. А она тоже будет очень медленно выздоравливать. Все гипотезы о том, что Китай сейчас вытащит мировую экономику из кризиса, несерьезны, Китай – это слишком маленькая экономика для таких задач… Разговоры о том, что ситуация у нас и в мире улучшается, – это оптимизм мировых фондовых индексов. Я считаю, что это очередной лохотрон. Его снова раскручивают и сейчас снова сбросят, причем падение будет таким, что падения прошлого года покажутся легкой прогулкой. Кризис – это надолго, и что касается аграрных компаний, следует рассчитывать только на свои силы. Правильно планировать издержки и делать то, что необходимо делать. Например, в моей компании нет кредитов, я никому не должен денег. Я считаю, что банки отстранились от экономики, увлеклись финансовыми инструментами. Сейчас, к осени, мы увидим, как начнут валиться банки, потому что им нечем подпитывать свое существование.

– У них нет активных операций.

– Верно. Мы увидим, как банки сейчас уйдут один за другим, потому что им останется только проедать свой уставный фонд. Они отвернулись от экономики – и экономика нанесет им ответный удар. Отказ банков от кредитования экономики приведет к тому, что экономика перестанет возвращать кредиты банкам, перестанет рассчитывать на банки как на институты. Деньги сейчас если и дают, то под запредельные проценты. Бизнес не может выжить, получая цену денег в 17-19% годовых в валюте. Нацбанк полностью проявил себя как коррумпированный институт. Насколько хорошо Яценюк отработал предыдущий кризис, настолько плохо эти ребята отработали сегодняшний. Поэтому, вернувшись к вопросу о кризисе, нужно быть готовым к тому, что ситуация будет продолжать ухудшаться. Нужно спокойно делать свое дело. А если у нас появится конструктивная сила, которая способна будет менять ситуацию в агросекторе, внося интеллектуальную составляющую в аграрную политику, тогда у нас возможно улучшение.

Человечество как цивилизация существует ничтожно малый исторический срок – семь-восемь тысяч лет. Если оно останется таким же безрассудным по отношению к ресурсам и климату, то рискует очень скоро прекратить свое существование, а память о нем в истории планеты Земля будет сравнима лишь с песчинкой в бесконечных барханах времени.