Для разнообразия я начну с конца. В конце моего путешествия на Тернопольщину я стоял на рапсовом поле «Агропродсервиса» и озадаченно вертел головой. Рапс полулежал, но не потому, что дожди и ураганы в этот год на западе чрезмерны, а потому, что его так пригнули, аккуратно, даже эстетично. – Это новая технология, толкание или пригибание, – пояснил мне Андрей Степанович Баран, директор хозяйства. – Новая для нас, во всяком случае, – экспериментируем. Это альтернатива скашиванию. Когда-то рапс скашивали на валки для того, чтобы он дозревал, а потом уже подбирали. А эта технология в период, когда 5-10 % стручков буреет, предусматривает нагибание рапса, и он в таком состоянии дозревает. В наших условиях это – защита от ветра, который сильно вредит нашим посевам. Технологию позаимствовали у канадцев, где рапс – яровой, и очень сильные ветры. От града эта технология также частично защищает. Но плюс – в уборке. Рапс убирают уже без рапсовых столов, обычными жатками. И уже не нужна десикация, рапс дозревает самостоятельно, равномерно, и за счет этого должно быть крупнее зерно.

– А что показывает компьютер?

– Здесь – в пределах четырех тонн.

– О, неплохо!

– Ну, как неплохо… Мы максималисты…

– Прежде всего, мы с вами – галичане, нам нужно всегда и всего побольше.

– Для того, чтобы было больше, требуются еще и другие факторы. Четыре тонны – это уровень, на который мы работали. Год такой, ресурсов маловато было. Хотя в целом неплохо.

Камень – определяющий момент

И это был определяющий мотив знакомства с «Агропродсервисом» – для них все относительно неплохо, в пределах нормы. А для меня – это было куда выше нормы, мне было с чем сравнивать…

Во дворе семенного завода в Настасове, под Тернополем, в глубокие размышления меня погрузил огромный крытый навес во дворе. Нехитрое сооружение: скошенная крыша, с открытой стороны опирается на колонны, метров 50 на 60. Высота – метров шесть, потом сходит к трем. Дело в том, что пятидесятиметровая стена обычного сарая была сложена из камня.

Я такого не видел в Украине. Да, делают люди современные технологичные сооружения, качественные, из металла, пластика, полимеров. В конце концов, кирпичные. Но такую каменную кладку я видел только на старых фермах во Франции, где клочок земли в несколько десятков гектаров возделывали поколения фермеров, бережно передавая хозяйство из рук в руки от предков потомкам. Здесь было над чем подумать. Может, Иван Адамович Чайкивський, учредитель «Агропродсервиса», собирается жить несколько сотен лет? Или он все-таки максималист, перфекционист, любитель самого лучшего?

Корпорация на 1200 рабочих мест

– Я родом из Настасова, из своего села, – рассказал Иван Адамович. – Агрокомпания в своем селе – это мое возвращение к истокам…

– И, как врут газеты, у вас работает больше тысячи человек?

– Да, больше тысячи. И количество работников постоянно растет.

– Не врут, значит… И как вы такое количество людей обеспечиваете работой? У вас ведь, как я понимаю, очень современная компания, а на современных предприятиях много людей не бывает. Там бывает много техники, много технологий…

– Есть у нас и техника, и технологии. Но мы занимаемся животноводством: у нас пять свинокомплексов, четыре молочно-товарных фермы, более 13 000 литров молока мы продаем в сутки; два птицеводческих комплекса. Молоко высшего класса, хорошее молоко! Каждая ферма оборудована не доильным залом, а молокопроводом.

– Но я бывал на свинофермах во Франции, там тоже совсем немного людей работает…

– У нас еще немалая часть строителей, мы постоянно ведем реконструкцию. У нас происходит период становления. Постоянно требуются строители, монтажники, наладчики. Сейчас заходит оборудование, – требуется 30-40 монтажников. И есть варианты: либо ты отдаешь кому-то это на подряд, либо набираешь своих людей. Так лучше иметь своих людей на постоянной основе, если есть много работы по монтажам. Будем рассматривать ситуацию, когда предприятие выйдет на плановый уровень и столько строителей не потребуется. Ведь у нас их сегодня около трехсот.

– Но ведь вы что-нибудь придумаете?

– Конечно. Если в селе не будет рабочих мест, не будет ни села, ни сельхозпроизводства. Какие бы мы не ставили в селе стеклопакеты, какие бы не создавали условия, если не будет рабочих мест, там не будет людей. Не будут дети рождаться, идти в школу. А дети рождаются тогда, когда молодая семья в селе обретает перспективу. И это наша задача – такую перспективу им построить.

– Вот именно. Но жители села не обязательно должны работать в поле, у них может быть самая разная работа. Вот у вас сорок тысяч гектаров, но ведь на них не работают тысячи людей!

– Конечно, нет.

– А что вы выращиваете на ваших сорока тысячах?

– У нас есть комбикормовый завод; у нас свой маслоцех, где сою мы перерабатываем на макуху, потом на комбикорм. Мы выращиваем озимый ячмень, озимую пшеницу, озимый рапс, кукурузу, сою, сахарную свеклу. Примерно половину зерна мы продаем, остальное идет на собственные нужды для своих производств. В этом году у нас 6000 гектаров сои. Я сейчас больше занимаюсь общими вопросами и животноводством, Андрей Степанович – растениеводством.

– И какой селекции сою предпочитаете?

– Разных производителей, лишь бы не ГМО. У нас семенной завод, и мы выращиваем семена. Не только для себя, но и для рынка, для многих известных отечественных компаний-дистрибьюторов, и для транснациональных компаний. Есть элеваторы, три лаборатории, так что эти 1200 человек не просто ходят по территории, работы очень много. В нашу корпорацию сегодня входит 22 юридических лица, это полноценные предприятия. Наши сорок тысяч гектаров разбросаны от Лановцов до Рогатина, 200 километров расстояние.

Дорога на Говерлу

– Как возникла ваша корпорация? Ведь у вас в июне 15-летие было.

– О, мы оригинально праздновали, с коллективом ходили на Говерлу, кто хотел и кто мог.

– Да, но все же – как создавался «Агропродсервис»?

– Понимаете… Мы должны были это сделать, – Иван Адамович с таким упором произнес слово «должны», что многие мои мелкие вопросы отпали сами собой. – Мы ДОЛЖНЫ были это сделать, и мы сделали это. История началась в 1998 году. У нас была первая гуртовня, аналог польской, мы занимались там продуктами питания. Из села односельчанин Васыль все время приезжал: «Вот, колхоз гробим, колхоза уже нема, забери, забери колхоз, у тебя есть деньги…» «Вася, да я же в колхозе ничего не понимаю». Но за полтора года он меня уговорил. И вот 19 декабря на св. Николая мы едем на собрание. Там уже вроде бы были наши люди, которые знали, что Васыль идет председателем, его выдвигают. И внезапно – люди говорят: «Васыль, да какой из тебя председатель колхоза? У тебя есть магазин, так ты никому в долг не дашь, в тетрадочку не запишешь… У тебя есть маршрутка – так ты пенсионера даром не подвезешь. Ну какой из тебя председатель, как ты о людях заботиться будешь? Вот Ивана мы знаем, он молодой, ему 26 лет». А мы настроились, что я буду заместителем Васыля. Но родственники толкают: «Иди, давай, мы поможем!» Как-то я дал согласие, начали голосовать… Но руками, открытое голосование не шло, сразу появились противники со своими кандидатурами. Тогда давай – тайное голосование, начали по хатам ездить, до двух часов ночи голосовали, и за меня проголосовало 70 %. Но сразу и оказалось, что у колхоза – 6 миллионов долгов.

1998 год!!! Это когда пенсия 30 гривен была! Я инвестировал свои деньги, посеяли, но вижу что-то нужно делать! Выход из ситуации нашли в распаевании. Это дало возможность РАБОТАТЬ. Мы создали частное предприятие «Агропродсервис» и начали работу с людьми.

Жесточайшее сопротивление! Говорят, Чайкивський землю продаст, Чайкивський землю в Америку вывезет! Но примерно 36 % пайщиков доверили мне свои участки, заключили со мной договора. И 1 сентября 1999 года нам отдали имущественный пай, бывший свинокомплекс. Отдали, потому что он был разворован. Крыши были только на одном помещении, на санпропускнике, где сейчас мы сделали офис, и еще на котельной. Никаких условий для ведения хозяйства не было – ни электричества, ни мастерской, ни сварочного аппарата. Полный ноль! Техника – только та, которую людям отдали на паи, – а что большинство могло отдать меньшинству? Это даже представить себе невозможно. Трактор сто метров тянули на веревке, заводили и доезжали до ворот.

(Соковита галицька говірка Чайківського перекладена мною, адже частина читачів може не зрозуміти, що то є – «тягнули трактор на шнурку, заводили й доїжджали до брами». – Ред.)

От восьмисот гектаров к сорока тысячам

– Вы, кстати, абсолютный профессионал в общении с прессой… Когда я разговариваю с человеком за обедом, он, как правило, отвечает на мои вопросы и не успевает поесть горячего, а вы и отвечаете, и борщ смели…

– У меня фора была, пока вы меня пытались на разговор вывести. Но вернемся к началу. У людей настолько силен был энтузиазм, что, когда потребовалось проложить телефонную линию, 30 человек за полдня вы рыли километровый ров. 1999-й год, связь нужна была, коммуникации. Именно отношение людей к делу и моя ответственность за их доверие привели к современному состоянию корпорации. 36 %, которые поверили мне, в основном были работниками предприятия, поверившими, что за новым предприятием есть будущее. И эти люди пошли к нам, механизаторы, водители, рабочий персонал. Из восьмидесяти специалистов колхоза ко мне пришли, ну, может быть, пятеро. Тогда в колхозе было 2500 га, но к нам отошло 860 га. Мы отремонтировали технику, посеяли, а ведь инвестированные мною деньги пропали в колхозе, там остались. Зима, все без работы, животноводства тогда у нас не было. И весной, когда блеснуло солнышко, когда мы начали весеннеполевые работы, к нам потянулись люди и начали проситься на работу. Что мы только не делали, чтобы их занять! И табак сажали, и какие-то высадки на капусту выращивали. Больше 120 человек, которых нужно обеспечить работой, а главное – зарплатой! Но ведь люди мне поверили. Вот вы говорите – зачем ты пришел на эту землю… Именно ответственность перед людьми и обязала меня думать над ответом на этот вопрос. И вот я озабочен этими вопросами, мы ведь уже отсеялись… Что там было сеять? Людей куча, какая-то сеялка была, мы эти 800 гектаров – раз-два – и посеяли… И приезжает председатель колхоза из Теребовлянского района, старенький дедок, ищет какую-то деталь к сеялке… Разговорились. Я ему рассказываю о своих проблемах, а он мне – «да вы забирайте нас!»

Еханый бабай. Тридцать километров через поле, можно ли такое подумать! Но почему-то подумал другое: а почему бы и нет? 650 гектаров земли. Я поехал туда, посмотрел, собрали собрание и забрали это хозяйство. Старое село, работать некому, уговорил своих работников ехать в командировку и заработать там. И вот вам результат: сорок с половиной тысяч гектаров земли. Тогда я понял, что землю можно обрабатывать не только в Настасове, можно и в Маловодах, и в Лановецком районе, и в Рогатинском Львовской области. Мы планомерно каждый год понемногу добирали землю. За землю не нужно было платить, земля стояла, и мы брали по три-четыре тысячи в год. Мы сегодня могли иметь и двести-триста тысяч гектаров, но никогда не прыгали выше головы. Мы не набирали землю впрок: мы развивались!

– У вас был какой-то план?

– Да, мы были готовы к росту площадей. Со мной работают два моих брата, Адам, управляет элеватором, и Виталий, заместитель по машиннотракторному парку. В 2003 году я взял в партнеры Андрея Степановича Барана, и мы фактически вместе подбираем коллектив. К тому же в том же 2003-м мы четко разграничили зоны ответственности, чтобы не поднимать вдвоем пыль вокруг одного поля. Он четко принял на себя всю ответственность за урожай в поле, за технологии и их соблюдение. А я несу стопроцентную ответственность за животноводство, за привлечение инвестиций, общую стратегию развития корпорации, строительные направления.

Холдинг или не холдинг

– Вы создали команду. А вам не мешает, что у вас в команде два родственника?

– Абсолютно не мешает. Я такой человек, которому компромиссы не чужды, могу сделать шаг назад. Я считаю, что упрямством еще никто никому ничего не доказал. Хотя иной раз и ссориться приходится, без сварки нема господарки.

– А корпорацию вы разделили на предприятия или это исторический процесс?

– Нет, мы не делили. Так складывалось, что к нам время от времени приходил руководитель какого-то предприятия и говорил: «Хлопцы, все, я хочу с вами работать, брать у вас зарплату, но я создал предприятие, я в нем учредитель. Хочу работать с вами, самому мне тяжело. Не могу привлечь инвестиции, развиваться не получается…» Это нормальная ситуация. Многие небольшие предприятия, которые в свое время пошли неверным путем, не работали прозрачно, не капитализировались, затем не могли взять кредит, у них и залога не было. А мы с самого начала выбрали правильную стратегию, выкупали имущество, оформляли его. Любой банк может четко отследить, как все это происходило. Мы зарабатывали себе позитивную кредитную историю, которая и теперь продолжается. Поэтому кредитные ресурсы были нам доступны. Были времена, когда мы не пользовались кредитами. Так что такое количество предприятий – это историческое наследие корпорации.

– Но вы отдаете себе отчет в том, что с таким количеством предприятий вы фактически являетесь холдингом?

– Я себя не отношу к холдингам…

– Ну, вы-то себя не относите, но фактически вы – крупное объединение большого количества предприятий с различными сферами деятельности… А вы ведь как раз из Кабмина возвращаетесь, с совещания, на котором Яценюк сказал «холдинги и всякую нечисть уберем…»

– Так и сказал. Порвем, выкинем. Но я думаю, что у нас правильная стратегия, у нас два десятка юридических лиц, все небольшие и, значит, имеют право на жизнь. Земли у нас расконцентрированы, лишь на одной структуре около 19 000 га. Я полагаю, главная примета холдинга – это материнская компания, находящаяся где-нибудь на Кипре, и вертикальная интегрированность. У нас же два десятка предприятий, которые производят большое количество продукции, платят налоги, никаких счетов за границей у нас нет…

– А чем же объединены предприятия?

– Собственником! «Агропродсервис» – собственник «Виктории», «Инвеста», «Теофиполки», других… Да, мы тоже идем к вертикальной структуре, но это логический процесс, а не амбициозный. На самом деле, я вижу по нашему предприятию, что контролировать в одном массиве можно 60-70 тысяч гектаров, не больше…

– Я даже думаю, 20-30 тысяч. Это на Западе человек, обрабатывая сорок гектаров, может контролировать каждое растение…

– Дело даже не в этом. Дело в том, что там он вкладывает 1500 евро в гектар, а потом берет дотацию и за счет этого живет. Я считаю, это чисто социальный проект. Но они там зарабатывают на объединениях, кооперативах. Относительно наших холдингов, я думаю, что хозяйствовать на сотнях тысяч гектаров – это уже маразм. Это бизнес на привлечении инвестиций. Это пирамида, которая не имеет будущего. Это просто взорвется.

– Но мне кажется, они неоднородны, МХП со своим гигантским птицеводством стоит особняком…

– Безусловно, нужно подходить индивидуально! Я сужу по собственному опыту – мы могли бы контролировать 60-70 тысяч гектаров. Косюк построил свою империю не ради объемов, там генератор роста – птицеводство. У нас есть свиноводство, сейчас 85 000 голов. В этом году 50 % нашего оборота будет занимать животноводство.

Стена от российского оккупанта

– И оборот у вас, слава Богу, немаленький. Вы же объявили, что выделяете миллион на постройку стены на границе от российского оккупанта.

– Я считаю, что сегодня это – дело каждого украинца. Если мы хотим иметь независимую Украину, мы должны думать и о границе, и об армии. Потому что в ином случае никому не нужен будет этот бизнес. Вернее, нужен будет, но нам его не дадут. Мы переживали разные времена. Вот мы сегодня были на Аграрном форуме, там собралось много людей… Люди все не бедные, и вот они спрашивают: а чем государство будет дотировать село? Там ведь не было фермеров, которые концы с концами не сводят, их туда, наверное, не пустили. И вот встает старый руководитель, миллионер: «А что мне государство завтра даст? Будет ли за сады компенсация?» Для меня это дело чести, помощь стране и помощь армии. Есть время собирать камни и время разбрасывать камни. Есть время сеять зерно и время собирать зерно. Потому и этот миллион. Мы не только миллион дали, мы активно помогаем армии. Как только началась оккупация Крыма, мы собрали совет сельхозпроизводителей области, – и Герой Украины Крыжовачук Олег Петрович, и Петро Иванович Гадз, и Гасюк, и Градовый, и Пылыпив, Коваль… Мы все поклялись: хлопцы, мы больше копейки взятки никому не дадим. И дальше начали обсуждать помощь армии. При Красном Кресте был открыт счет, перечислили полмиллиона гривен. То тушенки на 25 тысяч передал, то муки. Наши ребята, волонтеры, возили на передовую, именно на передовую, и в Славянск, и в Краматорск. Отправляли по два буса. Сейчас у нас работает система, работа идет постоянно, идет сбор и отправка продуктов, необходимого…

Не придумывать колесо

Стена и камни. Этот разговор происходил до того, как я попал в «Агропродсервис», мы сидели в ресторане под Киевом, – Чайкивський возвращался с кабминовского агрофорума. Когда я приехал в Настасов, этот разговор уже подзабыл и потому некоторое время изумлялся – пятидесятиметровой мурованной стене ангара, больше похожей на крепостную, каменным заборам на территории свинокомплексов, каменным дорогам. Есть в этом несокрушимость украинского менталитета, кремневая, гранитная его сущность при всем романтизме и внешней мягкости, душевности. Есть красота души и твердость духа. Это стена, о которую в кровь разобьется любой оккупант.

– А как же быть с людьми, которые сидят по разного рода инспекциям, управлениям? Их миллионы, и они ничего не умеют делать, только бумажки носить и звонить по телефонам. А живут за счет взяток.

– Есть там и толковые люди, и они найдут себе применение в реальном секторе. А в целом им нужно осознать, что никакой роли, кроме статистической, они не играют, и все их функции нужно передать органам статистики, хотя и там неисчислимая тьма народу. Там нужно проредить, есть электронные носители, которые сегодня позволяют значительно сократить ресурсы. Колесо давно придумано, и не нужно его изобретать: есть европейская и американская модели ведения сельского хозяйства, они сходны. Основное звено – крупные кооперативы, объединения. Мы были за рубежом в крупном кооперативе, где производят 10 миллионов голов свиней. Так у них три собственных комбикормовых завода. А что у нас собой представляет район, как не кооператив? Там должен быть один дорогой агроном, агроном агрономов, способный проконсультировать, обеспечить технологию, составить сево оборот. Должен быть очень дорогой и очень квалифицированный зоотехник, ветврач…

Будет один миллион

свиней

– Вот вы отпраздновали на Говерле 15-летие. А что вы планируете делать в последующие 15 лет?

– Стратегия развития у нас есть, правда, не на такой длительный период. Сейчас мы планируем деятельность до 2020 года. Вот к этому периоду мы планируем выйти на реализацию 1 миллиона откормленных свиней в год, на 45 000 свиноматок основного стада. А по банку земли мы не ставим никаких задач. Будет 50 тысяч – ну и ладно. Собираемся строить два небольших перевалочных элеватора и агрокомбинат – соево-экстракционный завод мощностью 120 тысяч тонн в год, комбикормовый завод мощностью 75 тонн гранулированного комбикорма в час. Но это все казалось фантастикой вначале… Помню, я поехал домой с работы уже ночью, притормозил в соседнем селе, да и уснул в машине. Просыпаюсь – весь мокрый, солнце встало, пригрело машину, – и уже срочно нужно на работу возвращаться, на планерку. Домой и не попал. Вот так-то. Но кто это знает, кто понимает, как все это происходило…

– Социалкой занимаетесь?

– Социальной сферой? Да, с начала деятельности предприятия, потому что жить в селе, работать в селе и не помогать селу – это преступление. Потому что – церковь, старики, которые не имеют родни. У нас около полутора тысяч на руках, одиноких престарелых. Это школа, это садик. Старикам к Рождеству продуктовый кулечек, колечко колбасы… Иногда не каждый может себе купить. Это – то, что каждый христианин должен делать. Если ты заработал и можешь часть отдать, – отдай, помоги, и тебе вернется сторицей.

Альтернативное тепло

– Что касается альтернативных источников энергии, мы к этому вопросу подошли очень давно, – прокомментировал мои замечания по поводу отопительного котла на свинокомплексе Иван Адамович. – И подошли щепетильно. Мы создали предприятие «Агропродсервис-Био», вывели его отдельно и занимались брикетированием соломы. Брикеты отправляли на Польшу, но цепочка поборов на пути производства и следования брикетов завела предприятие в тупик. Оно до сих пор является дотационным. Но два года назад мы на свинокомплексе построили большую котельную, и наши маточники мы отапливаем дровами. Мы топим 9 месяцев. Начиная с сентября мы запускаем отопление. Вторую котельную поставили также на свинокомплексе. На репродукторе в Лановцах мы строим котельную на соломе, в Гарбузове на птичниках тоже ставим собственное отопление. Дорогой российский газ нужен был для того, чтобы мы от него отказывались, но мало кто на это реагировал, политика была направлена на массовое потребление газа. Мы должны комплексно подходить к этому. Есть немало школ, где учится несколько детей, и эти школы отапливаются. Нужно перейти на зарубежные системы, нужны автобусы для доставки детей, нужна безопасность. А доставлять не по чем, дорог нет. Нет техники, чтобы прочищать эти дороги зимой.

Это комплекс проблем, к которым нужно подступаться всем миром! Каждая область должна развиваться своим путем, по своим направлениям. Херсонская область не сравнится с Тернопольской, ИваноФранковской, потому что в вопросе альтернативного отопления там лишь одна альтернатива – солома. На Франковщине леса, там совсем другой подход.

– Но к потреблению энергии нам нужно всем подходить одинаково, нужно прекратить транжирить ее.

– У меня на помещениях всюду пластиковые окна, пластиковые двери, помещения обшиты пенопластом, фасады, есть дополнительное утепление крыш. Мы знаем, что такое тепло, и знаем ему цену.

Преимущества неспециалиста

– Видел вашу линейку… Пионеровскую кукурузу…

– У нас очень много партнеров, и «Монсанто», и «Сингента», я всех и не упомню. Этим Андрей Степанович занимается, это к нему.

– К нему – в следующем номере, я всего не охвачу в одной статье. Но ведь он человек немолодой, нет у него проблем с новыми технологиями?

– А он не агроном. Он экономист, очень хороший. Поэтому у него нет агрономических барьеров или стереотипов, он постоянно учится. Как и я в свиньях: я не специалист, я постоянно учусь, и мне все интересно.

– А какая у вас конверсия корма?

– 2,6 кг на килограмм привеса.

– Ого. Звучит дерзко. На известных больших свинокомплексах до шести доходит…

– Так что это за свинокомплексы! Тот, о котором вы говорите, существовал только за счет государственной поддержки, огромной поддержки. Там не так, как у нас; мы здесь каждую копейку выжимаем… Посмотрите на европейские показатели, мы на них ориентируемся. Технология у нас мировая. Нет сегодня датской или какой-либо другой, есть мировая. На откорме это – ванны, решетчатые полы. А вот поголовье – датское. Датская селекция ДанБред имеет свои минусы, но таким качеством мяса, как у нас, мало кто в Украине похвастаться может. Именно благодаря линии ДанБред. Кое в чем у нас подходы с другими компаниями отличаются. Как вам объяснить наглядно? Можно положить 20 см бетона, и это будет работать, а можно залить 5 см, и тоже будет работать. Но 20 см армированного бетона будут стоить 500 грн за квадратный метр, а 5 см неармированного – 50 грн за метр. Вот и вся разница. Если на некоторых предприятиях маточники бетонные, то это создает проблемы, там трудно соблюсти гигиену, чистоту. Возможны болезни, падеж. Мы делаем всюду пластик. Это обходится дороже, но устраняет проблемы, экономим деньги.

– Сложно мне понять ваш подход. Там, где другие делают дорого, вы можете сделать дешевле, а там, где другие экономят, вы можете сделать дороже…

– Нет, не так. Ну, например, трудно заплатить за оборудование некоей фирмы миллион евро. Строят сами, уходит на это три года и тот же миллион евро. Да вот пройдемте на ферму, вы сами увидите.

Пешая прогулка по предприятию

И я увидел. Быть может, я был последним из журналистов, кто просто пошел и увидел это, – вскоре заработает новый санпропускник, и на ферму уже не попадешь без спецобработки и спецодежды. Всех помещений для содержания свиней, типовых, сколько там, не помню, 35 на 147 метров, кажется, – таких помещений в «Агропродсервисе» – двадцать одно. В техническом коридоре, из которого на пространство фермы прорезаны глухие пластиковые окна, стены облицованы клинкерным кирпичом, как в дорогом особняке. Кирпич купили по случаю, он с еле заметной черточкой поперек, и изготовитель отдал его то ли за половину, то ли за треть цены. Свиньям отлично подошло. Особый галицкий хозяйственный подход и стоит на таких случаях. Когда дорогие качественные вещи покупают дешево, в нужный момент. Каждое помещение оснащено импортным оборудованием, отопительными системами, осветительными, воздухоочистительными.

На семенном заводе работники, казавшиеся муравьями, полировали полы. Любой почувствует себя муравьем в однообъемном пространстве в 16 000 квадратных метров и уж не знаю, какой высоты: во всяком случае ноу-хау «Агропродсервиса» заключается в том, что конвейер зерна проходит на высоте 18 метров. Огромные машины семенного комплекса Cimbria тоже терялись в необъятном пространстве. Мощность завода – 360 тонн в сутки.

– Все внимание мы направили на то, чтобы добиться условий для стопроцентной гарантии несмешивания сортов и гибридов, – рассказал Чайкивський. – Для этого и готовим идеальную поверхность для семенного материала, герметичную, антистатичную.

Ремарка…

– Так что же, вы всем довольны в своем развитии, вас все устраивает?

– Самое большое разочарование я получаю в работе от людей, которые воруют. При том, что получают неплохую зарплату, обеспечены, добираются на работу на машине, хотя живут в пяти минутах ходьбы. Но при этом пытаются красть горючее, СЗР, семена. И это люди, с которыми работаешь рядом 15 лет! Поверьте, это больно бьет по настроению… У меня не выходит это наружу: есть люди, которые выкричатся, побушуют, и им легче. У меня все внутри, потому и здоровье иногда страдает…

Парадоксы и принципы Чайкивського

Порадовала меня Западная Украина, щедро порадовала. Я полагал, серьезного сельхозбизнеса здесь не найду, здесь много эксклюзивных малоформатных проектов типа настоящего швейцарского сыра («Селиський»), а в основном – торговля, коммерция, чем сильны галичане…

И вот – «Агропродсервис», могучая корпорация с огромным потенциалом. Абсолютно европейская эстетика предприятия, высокая корпоративная культура, даже дизайн офисов – европейский. Причем в Европе мне случалось бывать в офисах огромных фирм, расположенных в быстровозводимых пластиковых модулях. А здесь все сделано в камне и все построено – навсегда. Еще одна особенность: едем по полям, и Чайкивський замечает – «вот грейдеры у нас свои… Много строим дорог, вообще много строим, поэтому техника своя, новая, добротная. А вот комбайнов у нас нет. Почему? Да комбайнов много, их нанять легко».

Ну и ну.

В этом – глубинная суть Чайкивського. Корпорация создана не для решения краткосрочных задач. Она создана, чтобы давать работу тысячам людей и кормить миллионы людей. И эти ценности – работа и энергия для жизни – будут востребованы всегда. Значит, предприятие строится навсегда.

Поразительно, что Чайкивський – умный, тонкий человек с хорошим вкусом и добротным хозяйственным подходом, – не жесткий, не прямолинейный, не диктатор. Сила его в другом. У него есть принципы, есть вера и великая любовь к Украине. Есть уважение к людям и готовность помочь им в трудную минуту.

Он готов защищать эти святыни, возводя каменную стену на границах Украины. Стену, за которой будет покой, счастье и честный труд.

* * *

Из таких же добротных камней возведен в центре села монументальный комплекс Божьей Матери.

– Це трохи зміщено від центру площі, – пояснил Чайкивський, – бо тут раніше стояв Лєнін. Не можна ставити Божу Матір там, де чорт стояв…

* * *

Мы говорили долго. О растениеводстве, о котором я подробнее расскажу позже, о безумных планах отмены фиксированного налога (в Гарбузове у «Агропродсервиса-Вест» всего 400 га земли и три птичника на 220 000 штук единовременной посадки, предприятие обречено на убытки при переводе на общую систему налогообложения).

* * *

Но в отношении обороны страны (и агрокомплекса – от внутренних нападок) Иван Адамович сказал следующее:

– Мы не можем надеяться на помощь Европы или Америки. Никто не придет и не поможет нам. Мы, украинцы, должны сделать это сами. Взяться за руки и сделать.

Текст – Юрий Гончаренко